Легенда о Маат

– Просто хотел уточнить: для чего нам Анна? – поинтересовался Хапи.

– Я не знаю пути туда. Это было небезопасно. Я не хотел, чтобы у нашего отца был доступ к такой информации, так что мы с Вивиан не видели маршрут, которым нас вели. О нём знает только Анна.

– Класс! – Хапи показала два больших пальца. – Успех нашей кампании лежит на плечах смертной, разобраться с которой проще, чем сломать спичку.

– Я слушаю твои предложения, Хапи.

– Просто хотел отметить. – Хапи откинулся на сиденье и закинул обе руки под голову, – что у нас не то что нет предложений лучше. У нас вообще никаких нет. Нам пора всерьёз заняться твоим обучением, Маат.

– Я надеялась, что никогда больше не услышу эти слова после выпуска из универа.

– Привыкай, – хмыкнул Хапи. – В противном случае мы все умрём. На тебе огромная ответственность.

– Не хочешь взять часть на себя? – в мою поддержку предложил Габриэль.

– О нет, братец. Я посвятил свою жизнь тому, чтобы никогда не брать на себя ответственность. Был проделан слишком длинный путь.

Я невольно задумалась о том, почему Хапи один. Я ловила его на лёгком флирте с Вивиан и Мираксес. Пару раз, прямо на моих глазах, он подмигнул Аментет, но на этом всё заканчивалось. Хапи не говорил о себе, о своих чувствах. Его глаза не горели, и мне казалось, что в его сердце никто и никогда не жил. Но снова – почему?

Пустыня таила в себе много сюрпризов и бедных городов. С первой же секунды, как мы въехали Исфахан, у меня возникла острая потребность убраться оттуда. Перегруженные людьми и пылью улицы назойливо гудели. От жары у меня прорезался нюх, и вонь испорченных на жаре продуктов и нерегулярно моющихся людей впилась в ноздри. Я могла бы сказать, что привыкла к такому, но это было реально невыносимо.

Анна скинула Габриэлю адрес и попросила ждать там. Мы остановились на парковке у двухэтажного дома в спальном озеленённом районе. Облокотившись на дверь машины, Габриэль просто смотрел вперёд, а я, вглядываясь в боковое зеркало, наблюдала за тем, как в поисках неизвестного бегали его глаза.

– Сколько Анне лет? – для статистики уточнила я. Габриэль непонимающе глянул на меня в зеркало.

– Понятия не имею.

– Почему?

– Потому что я не спрашивал.

Боковым зрением я уловила то, как Сатет встала на колени и уставилась на Дориана в багажнике.

– Как ты? – крикнул Хапи.

– Где мы и что мы здесь делаем? – простонал Дориан, и его голос прозвучал так «обычно», что я напряглась. – Вивиан…

Габриэль резко развернулся, а его тело сгруппировалось. Он словно готовился к прыжку, уставившись на меня в поисках объяснений. Увы. Я не была тем, к кому ходили за объяснениями.

– Вивиан? – Дориан резко сел, и в эту секунду из-за угла дома показалась женская фигура. Быстрый шаг превратился в бег, когда следом за ней вышла ещё одна тень. Глухой визг донёсся до меня через приоткрытое окно.

– Уезжайте! – закричала Анна, оборачиваясь и спотыкаясь.

Габриэль бурей вырвался из машины. Скорость, с которой он оказался рядом с женщиной, заставила меня вздрогнуть. Тень, скрытая за серыми тряпками, опустила руку. Тонкий клинок блеснул на ярком солнце в левой, а дуло пистолета – в правой руке. Кем бы он ни был, он ещё не определился со способом убийства, но в своём желании совершить его был уверен.

Из носа Габриэля повалил дым. Анна бросилась к машине, а я открыла дверь на заднем сиденье и протянула к ней руки. Она снова споткнулась и почти упала, но я заставила её удержаться, собраться с мыслями и преодолеть остаток пути без происшествий.

Пальцы Габриэля покрылись огнём. Тень подняла пистолет. Если бы я умела, то заколдовала бы чёртовы пули, но Габриэль не нуждался в помощи. Тело преследователя вспыхнуло, едва я успела об этом подумать, и молящий крик сотряс тишину спального района. Так кричал Александр Робинс, и этот звук не переставал вибрировать в моей голове ни на секунду. Я не забывала о том, кто такой Габриэль, ни на один грёбаный миг, но почему-то не смогла сдержать изумления, вырвавшегося изо рта горячим комком воздуха.

Я ощутила прикосновение его горячих пальцев к своей заднице, у себя между ног. Убийственно опасные, они ласкали мою кожу, контролировали, а потом роняли в пучину наслаждения бесчисленное количество раз. Они гладили кожу, спину и медленно поднимались к горлу. Я ни на миг не забывала: однажды эти пальцы сомкнутся удавкой и на моей шее. Если Габриэль действительно захочет, его рука, как и сейчас, не дрогнет.

Габриэль не шевелился. Он рассматривал что-то на руке, в агонии бьющейся о землю. Когда он развернулся, ничто не изменилось в его лице. Совершенное, невозмутимое спокойствие.

Анна дробно дрожала, и, я уверена, прямо сейчас жалела о выборе карьеры. Я попыталась вспомнить, не видела ли её на приёме у Пьера: огненную рыжину её волос было трудно упустить из виду. Кажется, она была в числе тех, кто опасливо держался особняком и презирал снобов, празднующих так, словно это они потратили полжизни на поиски Ока.

Дверь с грохотом закрылась, и я вздрогнула.

– Что он сказал? – просто спросил Габриэль.