Легенда о Маат

У меня закоротило в груди, и нечто чужеродное, связав внутренности в узел и приказав им успокоиться, подобно яду, стало медленно отравлять мою кровь. Чёрт возьми, я ненавидела каждую упущенную секунду без тренировок, ведь ни о чём ещё так сильно не мечтала, как о том, чтобы сообщить Анубису: ещё одно слово о Сатет – и от него останется лишь горстка пепла.

Это ведь так просто. Здесь, в мире людей, Анубис смертен. Здесь он должен был ответить за смерть Вивиан. Он рискнул всем, когда самолично явился по мою душу – его не испугали ни Габриэль, ни Хапи, ни даже Гор. Что мешало последнему явиться сюда и стереть их всех в порошок? Откуда столько грёбаной уверенности?

– Где Габриэль? – упрямо допытывалась я.

– Мафдет и Исдес позаботились о том, чтобы они ни в чём не нуждались. Я лично пришёл за тобой, любимая. Неужели ты не рада этому?

– Они? – мой голос предательски дрогнул.

В глазах Бастет не было ни капли сочувствия. Ничего, что могло дать мне надежду, что она передумает или хотя бы задумается. Но потом она вдруг спросила:

– Почему Гор оставил тебя в живых?

Они стояли на веранде, но её голос преодолел поднявшийся ветер и назревающую грозу без усилий. Время словно замерло в ожидании. Я подняла голову, и несколько крупных капель скатились по щекам. Серое небо испуганно дрожало, как и девочка, жавшаяся ко мне со спины.

– Сперва вы ответите, где Габриэль, Дориан и Анна, – сквозь стиснутые зубы процедила я.

– Ты не в той ситуации, чтобы диктовать условия, – напомнил Анубис и сжал кулак. Разорванная под ногами земля склеилась обратно, и это было достаточно унизительно, ведь, вопреки опасениям, я не представляла угрозу.

– Почему ты жива, Маат? – повторила Бастет.

Я понятия не имела и сама задавалась этим вопросом всю последнюю неделю. Гор пообещал сыну, но всё же… Почему не заставил меня отдать ему Око? Почему не убил следом за то, что я сделала с его матерью? Почему после всего случившегося я до сих пор дышу?

Но что мне нужно было сказать им? Что Гор лучше, чем нам казалось? Что я согласилась найти Источник под чутким присмотром его единственного глаза? Что буквально заключила сделку с тем, кого все в Дуате считали врагом, ради того чтобы обрести шанс на «долго и счастливо» с сыном врага? У меня на лбу определённо весела мишень.

– Я жива, потому что я, на хрен, живучая, – не придумав ничего лучше, выпалила я и сжала холодные пальцы Сатет, лежавшие у меня на боку.

Аментет истерично рассмеялась, и, не выдержав её общества, Бастет просто толкнула её. Аментет с грохотом приземлилась на колени и руки. Её бледно-зелёное лицо осунулось, а глаза и рот распахнулись. Вцепившись ногтями в свои предплечья, она истошно закричала от боли, и нечто внутри меня отозвалось на этот рёв.

Тени вокруг Анубиса задрожали. Тонкие серебристые и чёрные нити опутали мои руки и, стелясь по земле, потянулись к Аментет. Я в изумлении раскрыла рот и сделала шаг вперёд. Эта штука потянула меня следом. Путь пролегал через Анубиса, но нитям было плевать. Их, в отличие от меня, ничего не пугало.

– Бедная, глупая Мати, – резко сменив гнев на милость, расхохотался Анубис и одним движением руки разбил то, что тянулось на помощь Аментет. – Ты действительно не понимаешь, что происходит? Не понимаешь, какую игру они с тобой затеяли?

Неожиданная смена тона выбила меня из равновесия. Я задействовала все нервные окончания, чтобы не поддаться уловке, чтобы не выдать, что его слова затронули мрачные сомнения, роющиеся в душе.

– Гор отпустил тебя к Источнику, даже не приставил охрану? Или приставил? Ты так доверяешь Амсету…

– У тебя не получится, Анубис, – проскрежетала я. Нет. Не получится. Даже если в самом конце Габриэль убьёт меня, я знала, что заслужила, и я буду знать, что это сделает его счастливым. Каждое слово и действие Габриэля было сказано или сделано во благо Сатет.

– А у них получится, Маат. – В его глазах засверкала печаль, и он расслабился. Тени вернулись в его тело, и гром, сотрясавший небо, утих. – Ты ведь знаешь, что души богов возвращаются в Источник после их смерти?

Вместо «да» я просто моргнула. А следовало бежать.

– Знаешь почему Осирис запретил нам приближаться к нему?

– Потому что мы все – жадные до власти ублюдки, – выплюнула я.

«Мы». Не «они». Я не хотела быть собой из прошлого, но это не значило, что я не несла ответственности за свершённые ошибки.

– В том числе.

Послышался скрежет металла – Бастет убрала отравленный клинок в ножны на поясе, и ярость уступила место сожалению.

– Но что значит эта власть, когда можешь вернуть к жизни любимых? – Ядовитая улыбка вновь засверкала на губах Анубиса.

Бежать. Не слушать. Не позволять семенам сомнений прорости там, где любовь Габриэля старательно заживляла кровоточащие раны.

– Я думал об этом, но сомневался, что Гор решится. Но теперь… – Анубис развёл руки, будто приглашал меня в свои объятия, и шагнул вперёд. Я почувствовала, как с новой силой забилось сердце Сатет. – Маат, он хочет вернуть Исиду, и ты – та, чьим телом он воспользуется.

Глаза Бастет изумлённо округлились. Это явно не входило в их планы.