Легенда о Маат

Апофис взмахнул хвостом и ударил кончиком в метре от обрыва, на который я вскарабкался, и теперь полз в сторону Маат и Гора. Земля вновь задрожала, и я почти вернулся в бездну, но Онурис подхватил меня и помог удержатся.

Эта гигантская херня высунула раздвоенный язык и зашипела. Он определённо нацелился сожрать меня и опустил морду. Пара гигантских ноздрей зловеще раздулась, но я не отвёл взгляд. Моя дочь умирала, и эта тварь последнее, что пугало меня.

– Апофис, – позвала Маат, когда он раскрыл пасть и обнажил огромные, размером с мою руку клыки. Словно ручной пёс, змей выпустил наружу раздвоенный язык и потерял ко мне всякий интерес. Контроль Гора всё ещё удерживал его от того, чтобы растерзать отца на части, но это не мешало ему скалить зубы.

– Я не позволю тебе воскресить Сета. – И тон его голоса подразумевал, что он готов на всё, лишь бы это не случилось.

– Я не спрашивала твоего позволения, – ответила Маат и наконец повернула голову в мою сторону. Убедившись, что я жив, отвела пустой взгляд на Сатет и, смягчив голос, прошептала: – Я отдам ей Око, как когда-то это сделала Исида, чтобы спасти Осириса.

– И тогда новым хранителем Ока станет Сатет, – продолжал Гор. Его глаза искрились безумным пламенем. – Ты ведь понимаешь, что это не конец? Я не остановлюсь.

– Остановишься, – в унисон с шипением змея отозвалась Маат, – потому что прежде, чем умру, я заберу тебя с собой.

Время замедлилось. Онурис закричал, но звук его голоса растянулся – или же он действительно вопил так долго, пока мой младший брат падал в бездну. Собственное тяжёлое дыхание и биение сердца заглушили его предсмертный крик.

Дориан отпрыгнул в сторону прежде, чем повторил бы судьбу Кебехсенуфа. Он прижался к стене и попятился назад ко входу. Я проводил его взглядом и, убедившись, что он в безопасности, вернулся к тому, что творилось у меня под носом.

Воды Нила, плескавшегося в замкнутом каменном бассейне, забурлили. На долю секунды все отвлеклись на звук, но только не я. Только не он. Чтобы я там ни думал об Анубисе, сейчас он хотел разобраться с моим отцом. Я жаждал того же.

Анубис медленно крался вдоль стены и быстро добрался до обрывка плиты, с которой сорвался Кебехсенуф. Бледный, как труп, Онурис посмотрел на него и чуть ли не расплакался от радости, когда тени Анубиса обвили его за ноги и перекинули к Бастет, охранявшей новый вход, проделанный телом Апофиса.

Мы пересеклись взглядами, и в её глазах вспыхнули сожаление и тревога. Каких бы безумных взглядов она ни придерживалась, я знал, как Сатет была дорога Бастет. Я знал, что она была важнее её амбиций, и именно поэтому они тоже были здесь.

Анубис посмотрел на меня, и на его губах расцвела улыбка победителя.

Гор был так сосредоточен на Маат и её ручном зверьке, что упустил из вида, как Анубис оказался в опасной близости, как его тени поползли вперёд. Анубис приставил указательный палец к губам, а потом отнял его и распестрил пальцы правой руки.

Пять.

Словно его тень, я двинулся следом.

– Ты убила её! – закричал Гор. – Ты убила мою мать!

Четыре.

Я всё ещё не решил, кого задержать: Анубиса или моего отца. Сатет вздохнула с таким пугающим звуком, словно это был её последний вдох.

Три.

Воды Нила вспыхнули ярким светом, и эта световая волна чуть не сбила меня с ног. Глаза заслезились, но я продолжал идти параллельно тому, как двигался Анубис.

Два.

– Ты никогда не должна была появляться. Ты – ошибка и гибель всего пантеона!

– Ты и Исида внушили мне это. Вы обращались со мной как с животным, но я была всего лишь ребёнком. – Её голос не дрогнул. Ей было всё равно. Она прижимала Сатет к своей груди и, лишь посмотрев на неё, позволила одной слезинке скатиться по щеке.

– Ты всегда была его ребёнком.

Анубис замер, и я вместе с ним.

– Я просто хотела, чтобы меня любили.

Один.

Маат повернула голову в мою сторону, и я почувствовал, как её дыхание ласково, в последний раз, коснулось моих губ.

Тени Анубиса взмыли над Гором, но он разбил их одним движением руки, и тогда Анубис перепрыгнул на последнюю уцелевшую каменную плиту и накинулся на него всем телом.

Маат воспользовалась замешательством и, прижав Сатет к груди, бросилась к источнику света. Секунду спустя её ноги перестали двигаться. Уложив Анубиса на лопатки и отплёвывая кровь, Гор сел и взглядом приковал Маат к месту.

– Отдай мне Око! – прорычал он.

Но сила его убеждения не подействовала на неё. Маат спрятала всю боль и счастье за сотней замков. Она отказалась от всего. Снова.

Я бросился вперёд, не придерживаясь определённой стратегии. Я просто хотел ударить его по лицу, выбить все зубы и забрызгать свои руки его кровью. Ослеплённый ненавистью, Гор не заметил, как я оказался справа от него. Я врезал ему по голове со всей силы, что во мне ещё осталась, и у нормального человека отлетела бы голова. Но только не у него.

– Сын, – распахнув глаза, ошарашенно выдохнул Гор. А потом тени Анубиса пригвоздили его к полу. Это длилось всего ничего, но Маат хватило времени, чтобы добраться до бурлящих вод Нила.

Затем нас всех поглотил свет.

XXXIV

2000 год до н. э.