Легенда о сердце леса

– Счастье – это не эмоция, это что-то вроде состояния души. Это даже не чувство. Это больше похоже на отсутствие их всех.

Мне обидно, что он подумал: «как у эльфов», потому что я не это имела в виду.

– У эльфов есть чувства и эмоции. Просто они светлее по цвету, менее интенсивные.

– Я думаю, теперь я понимаю, – говорит Раймон, и в его голосе нет ни следа упрёка. – Может быть, никто не бывает полностью счастлив, и поэтому ты никогда не видела его.

Слишком холодно для таких философских бесед, но с тех пор как мы начали разговаривать, я почти забыла об отце, Эвии, кошмарах и боли, которую они мне причиняют.

– Счастье, – говорю я, не задумываясь, – это отсутствие боли. Любой боли. Но чтобы знать, что что-то не болит, оно должно сначала болеть, верно?

Раймон не сразу отвечает, как будто обдумывает мои слова.

– Да.

Он подносит мою руку к своим губам и целует её, едва касаясь, прежде чем снова заговорить:

– Я буду счастлив, если ничто не будет причинять тебе боль. И зная, как сильно мы все тебя обижаем, мне очень грустно.

И снова мой вес умножается на миллион, и гравитация тянет меня вниз без возможности устоять.

Глава 17 И кто боится теперь?

В больнице мне сказали, что Джона выписали. Моя первая мысль – хуже быть не может, и мне тут же становится стыдно из-за неё. Хорошо, что его отправляют домой, что он так быстро поправился, просто я не ожидала этого. Я говорила с его матерью несколько часов назад, и она ничего не знала. Я привыкла приходить сюда каждый день, чувствовать себя полезной и не всегда быть занудой, которая никуда не годится, наблюдать за Джоном, когда он дремлет в сменяющихся разноцветных туманах. Эта белая комната была единственным местом, где я могла спрятаться от всех. Медсестра, проводившая осмотр, сказала, что во время утреннего обхода врачи нашли, что он выглядит хорошо, и решили отправить его домой.

– Погоди секунду. Он оставил кое-что для тебя.

Она перебирает бумаги на столе, находит сложенный лист бумаги и передаёт его мне. Джон нарисовал корзину и двух маленьких обезьянок, бросающих мяч. Рисование – явно не его сильная сторона, но посыл сценки понятен. Внизу Джон написал: «Вот что мы сделаем. Когда я выйду отсюда, я научу тебя побеждать так, чтобы никому не пришлось поддаваться». Там же указаны адрес и номер телефона. Значит, он понял, что тот широкоплечий парень позволил мне победить, и, возможно, поэтому он был зол. Все, даже Джон, ожидают от меня большего, чем я могу дать. Даже больше, чем я сама.

Его дом находится рядом со школой. Почти все ребята в классе живут на этой стороне леса, поэтому я так удивилась, когда Раймон сказал, что живёт в нескольких кварталах от нашего дома. Я не знаю, идти ли к Джону сразу или сначала позвонить. Я прохожу мимо одной забегаловки и захожу туда, чтобы съесть бургер – отчасти, чтобы выкроить время, и отчасти из-за ощущения пустоты в желудке. Хотя я жую медленно и развлекаю себя наблюдением за людьми, идущими по другую сторону стекла, еда не занимает у меня много времени.

Я сажусь в автобус, так и не решив, куда поеду. Когда двери уже закрываются, заскакивает мужчина в синей куртке и встаёт рядом со мной. Он так близко, что мы почти соприкасаемся, но между нами существует невидимый барьер, та осторожность, которая не позволяет нам прикоснуться друг к другу даже в плотной толпе, заставляющей нас отводить глаза, когда другие смотрят. Лицо мужчины почти скрыто капюшоном, но я знаю, что где-то его уже видела. Не могу только вспомнить где. Я закрываю глаза, чтобы сосредоточиться, и слушаю биение его сердца, такое медленное, что кажется, будто оно вот-вот остановится. Моё же, напротив, ускоряется. Слишком много эльфов среди людей. Не знаю, то ли я их притягиваю, то ли их действительно так много, а я не замечала. Я вспоминаю, что в день аварии, когда я занималась раной Джона, он стоял на тротуаре напротив и наблюдал за нами. Он также был на автобусной остановке на следующий день. Он оказался здесь не случайно. Думаю, он преследовал меня всё это время, наблюдал за мной, выслеживал меня, и теперь он менее чем в дюйме от меня. Он не сможет ничего сделать со мной здесь, когда вокруг столько людей. Вообще-то он ничего не может мне сделать, потому что эльфы никогда не причиняют вреда другим живым существам, но теперь я знаю, на что они способны, когда что-то задумают, и я боюсь этого. Раймон предупредил, что они могут убедить меня вернуться к ним без сопротивления. Я смотрю на него, и он улыбается мне.

Он просто даёт мне понять, что он рядом, что следит за мной и в любой момент сделает то, что должно. Я ищу место у двери, а он занимает позицию, блокируя мой возможный выход. Он пытается напугать меня. Я знаю это так же, как он знает, о чём я думаю. Каким-то образом он ухитрился проскользнуть в моё сознание. Я закрываюсь, и его улыбка мгновенно исчезает.