Легенда о сердце леса

Я нажимаю на кнопку, чтобы запросить остановку, и выхожу, как только в автобусе открываются двери. Следопыт идёт в нескольких шагах позади меня. Он напоминает мне Герба в тот день, когда тот шёл через лес, специально шумя, чтобы дать мне знать о своём приближении. Тогда это был жест вежливости, а сейчас это больше похоже на угрозу. Я набираю темп, почти бегу без определённого направления. Теперь я не могу пойти к Джону, потому что не знаю, является ли его исцеление причиной этой слежки. Быстрее. Холодно.

Очень холодно.

Если я это чувствую, значит, следопыт и вовсе мёрзнет. Идея мелькает у меня в голове всего на секунду, но этого достаточно, чтобы поймать её и придать ей форму. Я снова перехожу на нормальный, даже замедленный шаг. Я больше не тороплюсь, и прогулка в наступающих сумерках, пока скрывается бледное солнце, становится приятной. Я застёгиваю пальто и чувствую, что вновь обрела контроль над ситуацией. Эльфы ловкие, сильные и обладают невероятными способностями, но небольшой холод может доставить им неприятности. Я поворачиваюсь и смотрю на него. Его окутывает тонкий голубой ореол. Это страх. Гораздо более мягкий, чем у человека, я его едва вижу, но он есть. Температура не упала настолько низко, чтобы он боялся замёрзнуть до смерти, это что-то другое. Он останавливается в нескольких шагах от меня, между нами едва ли два метра. Он боится не холода, а меня. Я разблокирую свой разум, я позволяю ему читать меня, потому что наконец-то понимаю его. Он боится моей уверенности, моего контроля.

«И кто боится теперь?»

Глава 18 Чистая корзина

Я иду бесцельно, неторопливо и с уверенностью, которой никогда не знала раньше. Следопыт исчез, и я видела его синий страх. Диапазон синего цвета невероятно широк. Страх и беспокойство имеют совершенно разные оттенки, и я постепенно учусь их различать. Я знаю, что следопыт не пойдёт за мной, потому что сдался. Несколько дней он шпионил за мной скрытно. Сегодня, когда я обнаружила его, решил поиграть в сильного, но, несмотря на их необычные способности и всё то, что они способны делать лучше, чем люди, они находятся в невыгодном положении. Потому что не могут лгать. Если бы он заглянул чуть глубже в мою голову, то заметил бы, что меня трясёт, как прозрачное желе, которое дают на десерт в школьном кафетерии, но моя ложная уверенность обезоружила его. Я не обманываю себя, они не сдадутся, но, по крайней мере, теперь я знаю, что не настолько слаба. И, что более важно, они тоже это знают.

Как до этого дошло? Они – моя семья, мои друзья, среди них мой брат и мой парень – первый, кого я поцеловала. Он готов умереть за меня, но скрыл, что мой отец был с ними. Кина объясняла, что эльфы объединяются в пары, чтобы улучшить способности своих детей, чтобы род становился всё сильнее и сильнее. Совет, семьи, все они контролируют каждый шаг эльфа, а я всего лишь помеха, которую они не могут уговорить делать то, что им нужно. По крайней мере, не прибегая к дару убеждения. Потому что в этом всё дело. Они не боятся, что я причиню им вред, я даже не думаю, что они рассердились, узнав, что я исцелила Джона, хотя и запретили мне это делать. Они боятся, потому что не могут меня контролировать. Они беспокоятся не о моей безопасности, а о своей собственной. И я это понимаю. Я – пантера, которая может разорвать их деревню на части, пантера, с которой они не могли справиться, пока мой брат не рассказал им о командных видах спорта. Лиам может сделать это снова, договориться с дядей Гербом и Раймоном, чтобы меня заперли. Они не причинят мне вреда, их природа не позволяет им это сделать, но никто не говорил, что их понятие вреда и моё совпадают.

Не знаю, как долго я бесцельно шла вперёд, но я не слишком удивилась, обнаружив себя перед домом Джона. Думаю, рисунок, который дала мне медсестра, каким-то образом задал направление, как навигаторы в машинах, которые говорят, куда повернуть и какой съезд выбрать на перекрёстке. Я не сразу решаюсь постучать в дверь и слышу шаги его матери, идущей открывать.

Грета сияет, как будто ей только что сказали, что она выиграла все номера в лотерее. Её окружает коричневый ореол, который тревожит меня, потому что я не знаю, как его интерпретировать – как радость, покой или что-то более зловещее. Я делаю глубокий вдох и позволяю себе почувствовать то, что чувствует она, обнимая меня.

– Зойла! Как я рада видеть тебя.

Она не притворяется счастливой, она действительно счастлива. Меня наполняет её радость, но от неё не становится легче и веселей, потому что это не полноценная радость, как будто выигрышный лотерейный билет оказался фальшивым, или она украла его у нищего, пока тот спал.

Вина.

Смесь радости и вины сжимает мой желудок и вызывает тошноту. Я изо всех сил пытаюсь блокировать эмпатию, из-за которой чувствую то же, что и Грета. Сомневаюсь, что смогу выдержать ещё хоть немного. И всё же я отвечаю ей такой широкой улыбкой, что у меня почти болит лицо.