Легенда о сердце леса

«Может быть» – недостаточно, и я уверена, что бабушка тоже так думает. Я заглядываю в её мысли, чтобы убедиться, что она лжёт мне, что она не верит ни единому своему слову. И тогда я понимаю, что она задумала.

– Что бы я ни делала, нет никаких гарантий, и что бы ни случилось, это не будет моей виной. Это ты хочешь мне сказать? Что я не подведу тебя, даже если ошибусь?

– Я пытаюсь сказать, что ты боишься разочаровать не меня. Я уверена, что бы ты ни делала, ты сделаешь всё возможное. Как и твоя мать. Как всегда делал твой отец. Как ты сделала для своего брата в лесу. И я не знаю, выберешь ли ты то, что лучше для этой эльфийки или для её ребёнка, не знаю, хорошо или плохо для тебя помогать им, или что важнее – её жизнь или жизнь ребёнка, если до этого дойдёт. Но я знаю, что ты не простишь себе, если не попытаешься. Эльфы тоже это знают, поэтому они давят на тебя, и я ненавижу их за это. И поэтому, как только ты начала говорить, я поняла, что они снова победили.

– Я не уйду, бабуля, я не уйду.

Она кивает и отпускает мои руки. Это правда, они снова победили, и мы обе это знаем, но если из-за этого у бабушки появится ещё хоть одна морщинка, если её сердцебиение остановится хоть на секунду, я никогда им этого не прощу. Как не прощу и себя.

Глава 15 Худшее от эльфов и людей

Мы даже не успели выйти из-за стола, как я услышала звук открываемой двери и прокляла нашу привычку никогда не запирать её на ключ. Я стою к ней спиной, но знаю, что нежданный гость – не человек. Бабуля не выглядит удивлённой.

– Арисия…

– Здравствуй, Лупе.

Я смотрю то на одну, то на другую. И никак не могу остановиться. Воздух застыл, никто из них не шевелится и ничего больше не говорит.

– Не втягивай её в это. – Я стараюсь, чтобы мои слова звучали как угроза.

– Расслабься, малышка, – голос бабули не узнать, он гораздо жёстче, чем я когда-либо слышала, – мы с Арисией старые друзья.

Эльфийка пододвигает стул и садится рядом с бабулей. Я не успеваю среагировать и встать на её пути, и теперь они обе сидят лицом ко мне и приветствуют друг друга так естественно, как будто они действительно большие друзья.

– Ты знаешь, что она сделала с папой? Пожалуйста, бабушка, – я не могу сдержать слёз, – скажи, что ты не знала.

– Твой отец был болен, Зойла, – отвечает Арисия. Её голос мягкий, но не настолько, чтобы насторожить меня. – Я наблюдала за вами восемь лет, вмешивалась каждый раз, когда он подвергал вас опасности, пока однажды ночью он не выдержал и не решил покончить со всем этим.

Бабуля Лупе тянется через стол, чтобы взять меня за руку. Я сжимаю её и держу, потому что мне кажется, что эта ласка – единственное, что сейчас не даёт мне сойти с ума.

– Арисия нашла вас всех на кухне, с включёнными газовыми кранами. Он сдался. И если бы она не пришла… – Бабуля не заканчивает фразу, но это и не требуется.

Они разговаривают, передают друг за другу слово, заканчивают предложения друг другом, хотя я их почти не слышу. Я безуспешно роюсь в своих воспоминаниях. Мне было восемь лет, и, если бы отец попытался покончить жизнь самоубийством, а заодно и нас забрать с собой, я должна была бы это запомнить. Если только кто-то не заставил меня забыть. Я не знаю, что произошло до того, как мы пришли в дом бабушки в тот день, я только помню, как папа уходил, а мы втроём наблюдали за ним с верхней ступеньки лестницы.

– Папа мне этого не говорил. И я тоже этого не помню.

Бабушка Лупе сжимает мою руку. Я смотрю на неё, и она кивает. Теперь она тоже не может сдержать слёз. Я смотрю на Арисию и пытаюсь вложить в свой взгляд всю ненависть, которую сейчас испытываю.

– Ты обманула его, заставила забыть о нас и держала его в лесу. Зачем?

– Если бы мы этого не сделали, он никогда не расстался бы с вами, а это было опасно. Когда Анна умерла, вы стали моей ответственностью, я не могла этого допустить.

Я позволила ей рассказать свою историю, больше не перебивая. Отец ушёл жить в лес и поселился в заброшенной хижине, далеко от деревни, потому что эльфам было бы неприятно, если бы он ошивался рядом.

– Он с трудом преодолевал свой страх, просыпался посреди ночи, выкрикивал во сне ваши имена и сходил с ума, потому что утром ничего не мог вспомнить. Келч и многочасовые прогулки с дядей Гербом почти исцелили его, когда Эвия вернулась к своему народу.

– Тому, который её выгнал?

– Зойла, ты всегда сводишь всё к хорошему или плохому. Многие эльфы боятся тебя. С тех пор как вы с Лиамом пришли, всё немного изменилось, но тогда мы знали только старые легенды о злых людях.

– Вы убедили папу присмотреть за Эвией?

– В этом не было необходимости. Думаю, он помнил, что значит заботиться и защищать кого-то.

Это глупо, но я, кажется, ревную. Мой отец забыл о нас и просто заменил нас другой дочерью, о которой нужно было заботиться.