Легенда о сердце леса

– Джон, дело не в этом. Дело в том, что тебе нравятся люди. Так ты сказал… – Я смотрю вверх. Буквально заставляю себя смотреть ему в глаза. Это тяжело, но я не хочу снова отворачиваться. Он ждёт, когда я продолжу, и я делаю вдох, прежде чем снова заговорить. – Но я не попадаю под это понятие, Джон. Даже если тебе нравятся люди, я могу тебе не понравиться, и это меня убивает.

Мой голос срывается от слёз, и я с трудом подбираю слова. Я тянусь к его запястью, к тому месту, где я поцарапала его, когда вошла в лес, и он не сопротивляется. Я провожу пальцем по царапине, закрываю глаза и представляю, как клетки его кожи срастаются, объединяются, пока от раны не остаётся и следа. Затем я открываю глаза и успеваю увидеть, как он отдёргивает руку и неверяще ищет следы засохшей крови.

– Как ты это сделала?

Я пожимаю плечами. Не то чтобы я не хотела ему отвечать, просто мне так много нужно ему рассказать, что я не знаю, с чего начать.

– Ты сделала что-то подобное, не так ли? В день аварии, я имею в виду. Ты сделала что-то такое же.

Я киваю, но не осмеливаюсь дотронуться до него или подойти к нему, опасаясь, что он убежит. Он, наверное, думает, что я ведьма. Да, ведьма, которая спасла ему жизнь, но всё же ведьма.

– Ты что, колдунья или что-то вроде того?

У меня вырывается истерический смешок, и я тут же извиняюсь. Нет большой разницы между верой в эльфов или ведьм, все они персонажи сказок.

– Моя мать была эльфийкой.

Я смотрю на Джона, чтобы увидеть его реакцию. Он ничего не говорит. Он открывает рот, чтобы заговорить, но снова закрывает его. У него в голове, наверное, миллион вопросов, и он не знает, как их упорядочить. Я задерживаю воздух в лёгких, пока он подыскивает слова. Я думаю, что задохнусь, если он не скажет что-нибудь сейчас.

– Я тоже не хотел тебя целовать.

И я сразу выпускаю весь воздух. Хорошо, что я сижу, потому что я внезапно потеряла силы, как тряпичная кукла, неспособная встать.

– Я думал, что ты что-то скрываешь от меня, что твой брат был арестован за торговлю наркотиками и что парень, который всё время преследовал тебя, был полицейским. Я не знаю, сколько всего я себе представлял. Эльф. Это потрясающе!

Он вскакивает, размахивает руками, бегает вокруг меня и говорит непонятные вещи, пока что-то не заставляет его остановиться. Он приседает передо мной, хватает меня за руки и пронзает меня своими прозрачными глазами.

– Или это не так уж потрясающе?

Глава 26 Это больше не его голос

Рассказывать Джону обо всём после исцеления его царапины гораздо проще. Мне нужно пройтись, чтобы разогнать кровь, потому что я замёрзла, так что мы идём к моему дому и садимся на ступеньки крыльца. Я знаю, что бабушка на кухне и видела нас, но мне всё равно. Зато она не будет волноваться. Когда холод становится невыносимым, я приглашаю его войти. Мы здороваемся с бабушкой, запасаемся мешком чипсов, сливочным сыром и хлебом и поднимаемся в комнату Лиама. В конце концов, он пока не собирается возвращаться, а его комната намного опрятнее моей. Я до сих пор помню идеально заправленную кровать Джона, книжную полку без украшений, безупречно прибранный стол… Может, моя эльфийская половина и не отпугнула его, но беспорядок, в котором я живу, сделал бы это наверняка.

Я рассказываю ему о маме, о Лиаме, о Гербе и дедушке, о пантере и солнечной метке. Джон не говорит ни слова и слушает меня, как я слушала папу по ночам. Мне даже кажется, что его глаза блестят. Рассказать человеку, что эльфы существуют и могут делать удивительные вещи, всё равно что вернуть ребёнку иллюзорную веру в Деда Мороза сразу после того, как он обнаружил, что это родители кладут подарки под ёлку. Я показываю Джону свои уши, потому что он на этом настаивает, а он смеётся, вспоминая все те случаи, когда мне приходилось убегать, чтобы спрятаться.

– Так ты не такая храбрая, как я думал. Ты не стригла волосы и не делала татуировку. Ты даже не красила волосы в зелёный цвет. Я уже не знаю, нравишься ли ты мне так уж сильно.

На некоторое время эта комната становится нашим миром. Безопасным, уединённым, тёплым и счастливым миром. Время от времени я слушаю сердцебиение бабушки, проверяя, что с ней всё в порядке. Я говорю Джону, что никогда не заглядывала в его голову, и насчёт этого мне не приходится лгать. Я рассказываю ему о цветных чувствах, об эмпатии и о том, что его мать на самом деле больше волнуется, чем сердится. И каким красивым выглядел Крис в окружении голубого цвета, когда я смотрела на него в изножье кровати. Ему кажется невероятной способность моей матери завораживать голосом, и он расспрашивает о моих способностях, хочет увидеть их, попробовать на себе. Он заваливает меня вопросами о том, что я могу делать, но я не возражаю, я почти польщена. «Ты умеешь летать?» – спрашивает он, и мы хихикаем, как дети. Рассказ о соках и туннелях Великого дерева заставляет Джона поморщиться от отвращения, но неожиданно меня это успокаивает, потому что я не хочу, чтобы он встречал эльфов или пытался с ними сблизиться.

– Почему ты меня поцеловал?