Легенда о старом маяке

– Только кажется, что всё плохо, – это был твой выбор. Если бы ты не пытался убежать, призраки не стали тебя останавливать. Никто бы не пострадал. Ты бы не пострадал. Твоя сестра бы не пострадала. И твоей маме не грозила бы смерть.

Гленнон с трудом соображал. Эта речь напоминала ему момент в рассказе Таунсенд, когда матросы слышали голос ветра. Он слышал призраков. Он слышал голос острова Филиппо.

Мальчик понял, почему рассказ Таунсенд был таким страшным, почему он так испугался лица, появившегося в костре: Гленнон всегда жил внутри страшной истории, за ним всегда гналось чудовище, хотевшее отнять его жизнь. Это чудовище словно жило внутри его: в словах «сын-невежда», «бесполезный!» или «смотрите, каков придурок! И это мой сын? Мой сын не может быть таким невеждой!». А Гленнон всегда был вынужден извиняться за всё: прости, прости, прости…

Ему так надоело извиняться за само своё существование…

Гленнон смотрел, как его сестра вцепилась в сиденье. Как на маме сияют блёстки – она распахнула куртку, и каждый кружочек отражал призрака, стоящего перед ней. Это был Кит. Кита было не слышно, но мама что-то ему говорила, а он слушал. Гленнон смотрел на дядю Джоба, который своим могучим телом защищал близких. Он смотрел на тех призраков, которые исчезали в борьбе с островом Филиппо, и на тех, которые находились в его власти.

– Я тебе не верю, не прекращу борьбы, – сказал он острову Филиппо. – Если я останусь здесь, я застряну на острове навсегда. У меня останутся только воспоминания.

Мальчик понимал, что воспоминания живут в нём, что они могут управлять им. Он не хотел постоянно вспоминать о своей гибели. Он не хотел жить прошлым.

– Я не хочу вспоминать вечно, – сказал он. – Я хочу жить. Если я останусь, мне придётся губить других. Если я останусь, мне никогда не станет лучше. Я хочу быть счастливым и свободным, а не жить в страхе.

Он взглянул в сторону острова Филиппо и увидел, что между ним и островом стоит Эверетт.

– Я не позволю тебе навредить мне, – сказал Гленнон.

– Я сильнее тебя, – глаза Эверетта (или что там у него было вместо глаз), казалось, заморгали на его ледяном лице.

Гленнон вспомнил папу. Он подумал о том, как выглядит истинная сила и слабость. И удивился, почему остров Филиппо решил, что Гленнон слаб, а он, остров, сильнее.

Мальчик догадался, почему призраки не любят своих отражений. Наверное, это ужасно – смотреть на себя и вспоминать, как именно ты умер. Это ужасно – смотреть на себя и думать только о том, как бы погубить кого-нибудь ещё.

Должно быть, нелегко быть тем, кто вредит другим, – он подумал, что такие люди, наверное, не любят видеть боль, которую причиняют. Сталкиваясь с горькой правдой, она осознают, что крайне слабы в действительности. И это толкает их ко злу.

– Нет его, – сказал Гленнон, – острова Филиппо нет.

– Вот же он, – Эверетт обвёл рукой вокруг.

– Его нет на картах.

– Это не значит, что его не существует.

– Он существует, потому что все здесь думают, что это так. Вот он и получает свою силу. – Гленнон крепче обнял Симуса. Он чувствовал поддержку от кота. – А я не хочу делать его сильнее. Я думаю, что его не существует.

Эверетт засмеялся, хрипло и скрипуче – с таким звуком трескается лёд во время шторма.

«Ты должен решить, как ты будешь жить. Ты должен решить, кем ты будешь. Ты должен найти силы оставить всё это позади» – так говорила смотрительница Санч.

– Я не хочу, чтобы за мной гнались, – сказал Гленнон.

– Это не тебе решать, а нам! – Эверетт указал на себя, на остров, на призраков, столпившихся за его спиной.

– И мне тоже, – возразил Гленнон. Он знал, что избавиться от призраков будет непросто. Но он хотя бы положил начало. Мальчик сделает всё, что от него зависит. Он заставит Эверетта исчезнуть вместе с островом. Он спасёт свою семью.

Облик Эверетта менялся, лёд выступал повсюду на его теле.

– Ты знаешь, почему призраки не любят свои отражения? – Гленнон пристально посмотрел на Эверетта. – Неприятно видеть горькую правду. Особенно если ты себе не нравишься или тебя преследует то или тот, кто тебя и создал!

Гленнон указал на озеро Верхнее. После того как по нему прошла смотрительница Санч, озеро успокоилось. В воде отражались лицо Гленнона и взъерошенный Симус.

– А вот я себе нравлюсь, – сказал Гленнон. – Я решил, что буду себе нравиться. Я буду считать себя умным, а не бесполезным и невежественным!

Эверетт придвинулся поближе, чтобы тоже увидеть своё отражение. Его уродливый облик покрылся рябью в тёмной воде.

– Зачем, зачем ты делаешь это? – спросил Эверетт, вглядываясь в своё отражение. – Меня втянул в это другой призрак. Меня убил кто-то другой. Зачем ты обвиняешь меня? Зачем ты заставил меня смотреть на моё отражение?