Легенда о Великой волне

АзурМиз остановился. Металлический пол говорил ему, куда идти, но перешагивать через людей в темноте было очень сложно. К тому же многие метались во сне.

Здесь спали совсем маленькие ребятишки, лет четырех-пяти, – сироты, которых поймали на улице, где они жили стаями как бездомные собаки. В Мехаратте было полным-полно детей без дома и семьи; многие за ломоть хлеба и миску супа нанимались посыльными или носильщиками, другие полировали корпуса кораблей и ступицы. Те, кто послабее (и потому невезучие), драили трюмы, где обитали грибы, ржавчина и Болезнь, и почти никогда не видели солнечного света, хотя и не чувствовали его нехватку, потому что не привыкли к нему за свою недолгую жизнь.

Из детей, которых здесь заперли, сделают смазочное масло для шестеренок военных кораблей.

Всех ему точно не спасти – на это надо слишком много времени. Да и пришел он сюда совсем не для этого. А для чего? Что отвлекло его от поисков рыжей женщины и ее чертова корабля? Что было в том мешке, за которым он пошел не раздумывая? Ответа он пока не знал.

Где-то рядом захныкал ребенок. АзурМиз повертел головой и присел на корточки рядом с его койкой. На бритую налысо голову натянуто отсыревшее одеяло. Механокардионик взял малыша за подбородок и посмотрел в глаза. Бледно-голубые, они были обведены металлическим ободком. Вместо носа – уродливый выступ с двумя дырочками разных размеров. На левой щеке – длинная царапина с рваными краями.

Он плачет – уже хороший знак. Остальные не издавали никаких звуков.

АзурМиз откинул одеяло и закрыл глаза. Мальчишка был совсем худой, ручки как палочки, одна нога покрыта металлом. Кожа серого цвета, словно чешуя рыбы, неделю провалявшейся на солнце.

Открыв глаза, механокардионик наклонился и хотел послушать сердце.

Но вдруг поднял голову. Металл сказал ему, что рядом кто-то стоит и пристально на него смотрит.

Увидев подошедшего, мальчик на койке сел.

– Это ты?

АзурМиз поднял подбородок и доверился более надежным чувствам – обонянию и слуху. Где же он слышал этот голос…

– Ясир!

– Да, это я, видишь?! – Мальчик говорил на ломаной смеси человеческого языка и металлояза.

– Что ты здесь делаешь?

– Долго объяснять. Я попал на борт одного корабля. Там сидел взаперти. Они сдали меня портовой охране, а те продали ворам детей.

– Потом расскажешь, нужно поскорее убираться отсюда, – заявил АзурМиз, забыв про малыша с металлическим лицом.

– Как здорово, что ты тут оказался! – Ясир вложил в руку механокардионика цепь, которой были скованы его запястья, и перешел на металлояз. – Сможешь меня освободить?

АзурМиз с усилием начал разгибать звенья цепи, пока наконец не разорвал оба кольца, впивавшиеся в кожу мальчика.

– Спасибо! Но мы должны взять с собой Рамео.

– Это еще кто?

– Он! – Ясир показал на малыша. – Мой друг с жестяным лицом.

– Да он, наверное, и на ногах-то едва держится! – запротестовал АзурМиз, недовольно поджав губы.

– Если отведешь моего друга в безопасное место, я расскажу тебе кое-что интересное.

Дождь.

Россыпь водяных иголок. Капли совсем маленькие и тонкие, словно волоски. Падая на металл, они устраивали неугомонную суетливую болтовню.

Найла пристально вглядывалась в небо, словно изучала мореходную карту, собираясь прочертить курс. Пока ничего не предвещало чудовищной бури, о которой все говорили. Так, своеобразная прелюдия. Азур знает в этом толк.

Песок был серым, как пережеванный и наполовину переваренный кусок пирога.

Найла первой взобралась по лестнице на борт, следом за ней – промокшие до нитки Сарган и Азур. На накренившейся палубе было так скользко, что приходилось крепко держаться за поручни. Все трое спустились на нижнюю палубу, окутанную сизым светом, который сочился через маленькие иллюминаторы правого борта. Тут пока еще было сухо, но скоро дождь и сюда найдет дорогу.

Найла остановилась посреди коридора.

Какое-то странное ощущение. Положила руку на переборку. Что испытывает металл? Спокойствие? Расслабленность? Удовлетворение? Или просто шум дождя так отдается в тишине? Она пошла дальше.

– Чувствуешь? – спросил Азур на металлоязе.

– Что я должна чувствовать?

– Сиракк… снятся сны.

Девушка снова замерла. Звук такой, словно где-то в глубине стучат в барабан – это бьется сердце корабля. «В унисон с сердцем ребенка», – снова подумала Найла.

Она приложила ухо к металлу и поняла, что не ошиблась: два барабана звучали как один. Найла отошла от переборки и прижала указательный палец к губам.

– Ш-ш-ш, тише, – произнесла она. На борту, кроме них, никого не было, и девушке не хотелось нарушать сон малышки.

– Жеребец ее удовлетворил, – снова вмешался Азур. – Хотите посмотреть, что ей снится?

– А это можно увидеть? – удивилась Найла.

Азур неопределенно взмахнул руками.

– Можно? – уточнила она.

– Конечно, можно. Но это непросто.

«И где же находятся эти сны?» – недоумевала Найла, но спрашивать вслух не стала. Почему она не слышала о таких чудесах раньше? Разве капитан не должен о них знать?