Легендарные разведчики - 2

Фишеры, они же Абели, поддерживали почтовую связь с адвокатом полковника Джеймсом Донованом. «Беру на себя смелость обратиться к вам, узнав из газет о вашем исключительно гуманном отношении к моему мужу Рудольфу Абелю, — так начинается письмо Эллен от 19 января 1959 года. — Я очень благодарна вам за старания облегчить судьбу нашего дорогого мужа и отца. Недавно получила через Красный Крест письмо, где он сообщает, что содержится в тюрьме города Атланты. Я ответила, но вот уже месяц, как не получаю его писем. Веря в вашу доброту, я сочла, что вы — человек, к которому могу обратиться. И прошу вас, дорогой мистер Донован, информировать меня о здоровье Рудольфа Абеля». Однако, невзирая на комплименты и непривычное для Северной Америки обращение «дорогой», юрист не проявит желания вступить в более активную переписку. Долго приходится дожидаться его ответов. Они формальны, сухи, ни слова от души. Понятно, что Донован не считает Эллен и ее дочь настоящими родственниками подзащитного, воспринимая их скорее как почтовый ящик.

Понимают это и домашние Фишера. Но выхода нет. Донован — та единственная ниточка, которая связывает их с отцом и мужем. И 18 августа 1959 года ему отправлено полуофициальное семейное послание. Эллен сообщает, что не сильна в финансовых вопросах и все денежные проблемы отданы на откуп их берлинскому адвокату Вольфгангу Фогелю.

Фигура необычная. Именно Фогель брался за сложнейшие дела тех, кто вступал в конфликт с властями ГДР. Почему-то только ему была разрешена защита диссидентов, мелких и крупных шпионов, в молодом социалистическом государстве задержанных. Даже властями обиженные полагались на его порядочность и честность, платя адвокату соразмерно им проделанному. И связка семья Эллен Абель — юрист из ГДР Вольфганг Фогель — американский адвокат Джеймс Донован действовала пусть довольно медленно, однако успешно.

И только после падения Берлинской стены и исчезновения ГДР выяснилось, что Фогель был сотрудником внешней разведки Восточной Германии. У СССР, России нет к нему никаких претензий, лишь благодарность за помощь в сложных обменах Абеля и других. А вот в ФРГ Фогеля чуть не растоптали, приписав ему множество грехов. Обвинили и в присвоении чужих денег, и в стукачестве. Безупречная деловая репутация адвоката была полностью опорочена.

Но именно с помощью Фогеля семья Фишер, а фактически советская сторона договорилась о гонораре Донована. Тот попросил разделить 10 тысяч долларов на равные части и переслать их в качестве благотворительного пожертвования в три университета, в которых он учился. Сначала, как пишет американцу Эллен, она «перевела 25 июля 1958 года часть из этой очень крупной для семьи суммы — 3500 долларов. Обещаю дослать все остальное в ближайшем будущем. Если вам потребуется какая-либо информация по этому поводу, прошу обращаться к мистеру Фогелю. Соблаговолите, прошу вас, сообщать все, что мне было бы нужно знать о моем несчастном муже».

Донован был скуп на ответы. Но работу свою выполнял и как мог помогал. А оставшийся гонорар был отправлен ему еще до 30 марта 1959 года. Можно ли представить, что у совсем небогатой семьи Фишер были огромные по тем, да и этим, временам средства? И в СССР, да и в ГДР иметь, хранить иностранную валюту запрещалось — могли завести уголовное дело, арестовать и надолго засадить. Да если бы доллары и были, то перевести их на счета какого-то американского гражданина или учебного заведения, пусть и через адвоката из социалистической ГДР, было абсолютно невозможно. Ясно, что этим занималась организация, в которой служил Фишер.

Не собираюсь никого подкалывать, ставить в неловкое положение: но разве неясно это было и американцам, неплохо знакомым, как тогда говорилось и писалось, «с советской действительностью»? Игры спецслужб! Но, противоречу самому себе, завершившиеся в конце концов успешным обменом.

Думаю, с разрешения московского начальства Эллен Абель официально обращается в Департамент юстиции США и, внимание, к президенту Соединенных Штатов Джону Кеннеди. И получает совершенно бюрократическую отписку от сотрудника прокуратуры Рида Когарта. Даже читать противно. Тот извиняется за задержку с ответом. Да, петиция Эллен Абель передана президенту, который ее внимательно изучил. Но пересмотр вынесенного приговора возможен лишь при появлении неизвестных ранее обстоятельств. «Но в случае с вашим мужем таких обстоятельств нет».

Летчик Пауэрс еще только готовится к своему разведывательному полету, его самолет не сбит, он еще не заговорил в советском суде. Так что семейству Фишер пока приходится надеяться и принимать несколько скептическую точку зрения Абеля: «Да, сейчас международное положение складывается для нас неблагосклонно. Нам придется ждать и надеяться, что мы будем вместе (перевод с английского. — Н. Д)». И еще писать рациональному и реалистичному мужу, верящему в приход свободы, но не сейчас, а позже, позже: «Я с тобой не согласна. Тут кому как. А я так очень люблю мечтать. Твоя Эллен».