Легенды нелегальной разведки. Из истории спецслужб

Все началось в далекие семидесятые годы ХХ века, когда студенту из СССР, по обмену приехавшему учиться в Сорбонну, вдруг захотелось вкусить запретных плодов окружающего его «свободного» мира. Вкусить-то вкусил, но посреди ночи его внезапно разбудили шум, яркий свет, вспышки фотокамер, голоса множества людей. На его обескураженную, испуганную физиономию, как снайперские прицелы, направили объективы местные телерепортеры, соперничающие со своими коллегами в фиксации очередной хорошо спланированной «сенсации». Молодая француженка, мило попозировав рядом с одноразовым советским «бойфрендом», без смущения соскользнула с кровати, неторопливо оделась, умело демонстрируя аппетитные округлости своего красивого тела, и с обворожительной улыбкой покинула комнату.

А он остался один на один с охватившим его липким, одурманивающим страхом. Заявление в полицию от случайной подружки, множество фотографий в пикантных позах (снимали скрытой камерой) и такие же «горячие» видеосюжеты окончательно сломили его волю, и без того уже раздавленную в хлам.

Из состояния ступора его вывел тихий, спокойный голос с легким акцентом, принадлежащий серьезному мужчине в дорогом костюме. После шквала стыда и унижения, после попыток осознать последствия, от которых бросало то в жар, то в холод, этот голос не просто показался ему понимающим — он вывел его из всего этого мрака на свет.

Так на земле стало одним предателем больше. У него появилось новое имя — Предатель и новая профессия — предавать. Предавать тех, с кем он рос, учился, взрослел и кого должен был защищать, так как давал присягу.

От своих хозяев он получал весьма скромное вознаграждение, сопоставимое с доходом мелкого клерка в небольшой западной компании. Его не баловали, но держали на коротком поводке, подогревая в нем убеждение в собственной значимости. А блага. Блага обещали в том счастливом будущем, к которому он устремился еще в пору своей юности.

Раньше или позже, финал подобной карьеры всегда один — разоблачение. Однако судьба и его величество случай оказались на его стороне. Он продержался довольно долго, потом ему удалось покинуть преданную и проданную родину и добраться до страны хозяев, которые, получив от него все, что требовалось, и сделав вывод о «дальнейшей бесперспективности», очень быстро потеряли к нему всякий интерес. По неписаным законам жанра, «источник» оберегают только тогда, когда он «работает», а когда иссякает. кому он нужен такой.

Теперь Предатель жил в мире новых страхов. Он ожидал широкого признания, славы, мысленно примерял на себя терновый венец мученика и даже считал, что этот венец ему к лицу, но ничего такого и близко не было. Меры безопасности требовали закрытости, а закрытость предполагала невозможность насладиться той самой свободой, о которой он так долго мечтал. Вместо свободы была жизнь под колпаком, и лишь иногда — никому, по большому счету, не нужные пресс-конференции, на которых излагались старые факты, где он охотно рассказывал о людях, которых предавал…

Встречи с журналистами чуть-чуть оживляли его однообразное существование и давали возможность хоть немного потешить амбиции. Он все больше стал актерствовать, любил выставить напоказ манжеты своей рубашки с вышитыми в виде монограммы инициалами, вращал перстень, привлекая к нему внимание и как бы ненароком упоминая о его стоимости и «абсолютной эксклюзивности». Те, кто был поумнее, усмехались, но в целом хозяева снисходительно относились к выплескам амбициозности своего бывшего подопечного — того требовала игра. Этот парень хочет выглядеть мучеником? Пусть, тем более что на родине его не только заочно приговорили к высшей мере, но и потребовали выдачи. Вот этого-то он и боялся больше всего. Боялся, но не мог отказать себе в слабости быть востребованным. Конечно же, это была иллюзия; стоило ему подумать об этом, как сразу в голову заползали черные мысли, которые могли привести неизвестно куда. Он говорил полунамеками о каких-то сверхсекретных операциях, которые прославят его в веках, но лишнего он сообщить не может, бла-бла-бла.

На той памятной для него пресс-конференции уже через полчаса журналистам стало ясно, что анонсируемая сенсация обернулась мыльным пузырем, и посыпались неприятные вопросы, от которых его корежило. Он занервничал, покрылся пятнами, понес какую-то совсем уж невозможную ахинею, и хозяева, быстро свернув мероприятие, вежливо, но настойчиво выпроводили журналистскую братию.

Еще какое-то время жизнь продолжалась для Предателя в том же режиме. Хозяева изредка пытались выцедить из него любую мало-мальски ценную информацию, но аналитик, который мог бы пригодиться в бесконечной, никогда не прекращающейся войне разведок, из него не получился.

Потом он скоропостижно скончался. Никого рядом с ним в этот момент не было. Предатель банально подавился вишневой косточкой.

Так уж устроен наш мир.

Искусство японского клинка