Легионер. Книга третья

— Он тебя, я погляжу, сильно заинтересовал, Семен! Сколько он тебе дал?

— Пять рублей ассигнациями, ваша светлость!

— О-о, это, наверное, действительно миллионщик! — баронесса невольно подняла выщипанные бровки. — Что ж… Проси!

И вот теперь посетитель сидел напротив нее, на предназначенном для подобных господ унизительно-неудобном пуфике и смиренно ждал ее слова.

— Давно изволите жить во Владивостоке?

— О, ваша светлость, я бываю здесь нечасто, только по делам-с! Имею постоянное местожительство на острове Сахалин. И вот, будучи членом попечительного совета нашего скромного островного благотворительного общества, я взял на себя смелость выполнение поручения оного…

— Боже мой, господин Ландсберг! — Баронесса снова взялась за виски, теперь уже двумя руками. — Боже мой, вы живете на этом ужасном каторжном острове! Как вы можете?

— Коммерческие интересы, ваша светлость! — привстав, поклонился Ландсберг. — Так вот, перейду к делу. Я имею поручение, ваша светлость, передать благотворительному обществу под вашим патронажем некую сумму, направленную на оказание вспомоществования вдовам и сиротам.

Ландсберг вынул из кармана чековую банковскую книжку, раскрыл ее, достал самопишущее перо и выжидательно посмотрел на хозяйку дома.

— Благоволите назвать имя, на которое будет выписано сие банковское поручение, ваша светлость! Сумма, о которой идет речь, составляет десять тысяч рублей…

— О-о, ваше общество весьма щедро! Впишите мое имя, господин э… Ландсберг!

— Слушаюсь, ваша светлость! — он черкнул в уже заполненном листе чековой книжки, вырвал его, слегка подул, подсушивая росчерк, и положил чек на столик. — Остается лишь одно дело, ваша светлость…

— Какое же?

— Так уж получилось, ваша светлость, что, будучи связан данным мною некогда обетом, я имею в виду еще одно дело к вам, — Ландсберг достал из кармана лист бумаги и положил его поверх чека. — Соблаговолите указать мне одно имя из упомянутых здесь, и это послужит мне отправной точкою для выполнения данного обета!

— Какого же, господин коммерсант? — Баронесса взяла лист бумаги, взглянула на него через лорнет. — Могу я спросить, откуда у вас имена этих дам?

— Можете. Разумеется, можете, ваша светлость! После некоей личной трагедии, которой я не хочу сейчас касаться, я дал обет пожизненно обеспечить достойную сироту женского полу. А сей короткий список вручила мне баронесса Геймбрук, которую вы, несомненно, должны помнить!

— Да-да, Геймбрук… Я помню, конечно… А вы близко знакомы с ней, господин Ландсберг?

— Увы, только мельком. Она посетила остров Сахалин после Владивостока, и задержалась у нас всего лишь на несколько дней.

— Да-да, я понимаю… Баронесса Геймбрук… Она оставила в нашем попечительском совете свою карточку и тысячу, если мне не изменяет память, рублей… Да-да… А потом был странный инцидент… Впрочем, это не имеет значения! Так что с вашим списком? — баронесса расправила хрустнувший лист бумаги.

Передавая баронессе короткий перечень из четырех имен, полученный несколько месяцев назад от Соньки Золотой Ручки, Ландсберг почти не сомневался в том, какое из них выберет фон Штаубе. Так оно и случилось.

— Что ж, господин Ландсберг, нисколько не размышляя, я возьму на себя смелость рекомендовать вам мадам Мешкову. Да, Веру Дмитриевну Мешкову. Ее положение наиболее трагично и уязвимо, и мы все будем рады, если ваше участие хоть как-нибудь облегчит ее судьбу.

— Признаюсь, баронесса, я и сам навел уже кое-какие справки. Но был бы весьма признателен, если бы вы рассказали мне об этой особе подробнее.

— Тут скрывать нечего, — пожала плечами фон Штаубе. — Дворянка, во Владивосток приехала вместе с семьей лет этак восемь назад. Ее супруг, надворный советник Мешков, получил назначение сюда по ученой части. Что-то связано с морем и его обитателями, по-моему… Четыре года назад Мешковы выехали в отпуск в Италию, где и произошла эта ужасная трагедия. Какая-то катастрофа на тамошней железной дороге. Их единственный ребенок погиб, а муж остался калекой, прикованным к кровати. Вывезти его в Россию врачи не разрешили, он так и пребывает в клинике Палермо, если не ошибаюсь. Сама Вера Дмитриевна в катастрофе не пострадала, но долго находилась в больнице по поводу шока от случившегося…

Баронесса промокнула уголки глаз платком.

— Грех так говорить, и бог, возможно, накажет меня — но иногда мне кажется, что лучше бы все они тогда… Мешковы, знаете ли, не были людьми обеспеченными. Вера Дмитриевна сирота, родителей ее мужа тоже уже нет в живых. Больше близких родственников нет, а дальняя мужнина родня небогата. В Италии Вере Дмитриевне удалось получить какую-то страховую сумму, но все деньги ушли на докторов. Она вернулась сюда, продала домик, купленный ее супругом и снова уехала в Италию — чтобы быть рядом с мужем и в надежде получить полную компенсацию за его инвалидность и гибель сына. Юристы, знаете ли, говорят, что это возможно, но потребует значительных средств и времени.

— Ужасно! — не мог не посочувствовать Ландсберг.