Легкая поступь железного века

- Да как нет, когда храмы Божии стоят, Таинства свершаются? Литургия свершается, Тела и Крови Христовой причащаемся в страшном и великом Таинстве? – отвечал Митя с изумлением. – Церковь-то такая ж, как была, не делась никуда, в ересь не извратилась! О каком благочестии ты рассуждаешь, Семен Иванович, коли у вас и попов-то даже нет, как у старообрядцев?

- А у нас и вида пустого таинств нет, как у беспоповцев, - мрачно отозвался Шерстов.

- О! А что ж есть-то? Или же тебе пасомые твои, господине, яко богу поклоняются? Благочестие, говоришь искоренили... – Митя приходил во все большее волнение. - А сами от Церкви отреклись? Какое благочестие, когда у вас Причащения Тела и Крови Господних нет? Если Этого нет, то что осталось-то вам? Вы Церковь отвергли – вы ее Пастыря отвергли, Самого Господа Христа... Благодать Духа Святого отвергли! Да кому ж вы поклоняетесь, только гордыне своей бесовской...

Семен, все еще держа Митю под локоть, принялся медленно прогуливаться с ним на крошечном свободном пространстве перед избушкой Матвея-отшельника.

– Ни к чему все сие, – ответил он после некоторого раздумья. - Не нужны никакие таинства тому, кто избран, кто великую тайну познал. Времена последние. Конец света близок.

- О конце света, и какие времена последние, знать никому не дано, а царь Петр – не антихрист. А грешен он, не грешен, не нам, а Богу его судить. От Православия никогда он не отрекался.

Семен зло расхохотался.

- Царь... Помазанник Божий... Кончилось время Царей, милый ты дурень! А тайна великая та, что ныне избранным под водительством Божиим весь мир надлежит изменить, от скверны, в кою погрузился он, очистить его огнем очистительным. Только так отвратим погибель мира!

- Каким огнем? – пробормотал ошеломленный Митя.

- А таким, юноша ты бестолковый, что сродни великому Потопу будет! Много я думал о сем, наконец открыл мне Господь! Огонь очистительный по Руси запалим! В огонь Царей – антихристово семя...

Митя вновь испуганно перекрестился.

- Что крестишься? Таинства, говоришь? Да нет сейчас таинств! И не нужны они. И не нужны попы тому, кто с Богом напрямую беседует. И храмы не нужны. Все храмы – в огонь, потом новые построим! И новую жизнь, благочестивую и святую, на пепелище возродим. И будет здесь, на земле, Рай Господень. Вот что мне Бог открыл...

Митя сглотнул слюну. Страшно ему стало, как никогда. То, что говорит он с сумасшедшим, сомнения не было. Но... не за себя ему стало вдруг страшно.

«А вдруг найдется кто-то, - невольно подумалось, хотя и не хотелось думать так, - кто наслушается безумных этих слов! За ним пойдет, пожелав красотой сего «огня очистительного» насладится. Цари ему не угодили! А ведь сам, безумный «боговидец», в Цари возжелал. О, Боже!»

- Понял хоть, что я говорю-то?! – прервал его тяжкие размышления Семен.

- Как не понять, - грустно усмехнулся побледневший Митя.

- Ну так что? Сдается мне, дал Господь тебе разумение. Послушай – не отвергай спасительного пути, оставайся со мной.

- Что?!

- Не упрямься.

- Слушать не хочу.

- Да? А глянь-ка, куда мы пришли.

Еще на несколько шагов вперед протянул Митю за собой Шерстов. Теперь они стояли на самом краю глубокого оврага с каменистым откосом.

- Голову только так разобьешь, - пробормотал Семен Иванович. – А не разобьешь, все одно - не поднимешься, и никто тебя здесь не найдет, кровью изойдешь, от голода сдохнешь... Ну?!

Он взял Митю за плечи и развернул к себе лицом.

- Выбирай. Мне люди нужны. Те, что в лес за мной пошли – не годятся. В огонь пойдут, души спасут, мучениками будут... А на сие дело – не годятся. Слабы. Да там баб да ребятишек – половина. Ты тих и робок, но прорывается в тебе нечто... Чую я, ты – тот, кто мне нужен. Слышь, благословлю детушек своих на мученичество, а сам – рать собирать святую... Ты... За тобой люди пойдут. Силу в тебе чую, сокрытую до времени. Думай...

- Нечего думать-то.

- Отказываешься?

- Вестимо.

- А в овраг? Ты со мной не справишься, сам сброшу...

- Сбрасывай.

- А коли руки сейчас ломать начну?

- Делай, что хочешь – нет.

- Эх. Вот этим ты мне и полюбился! Эх, никонианин, да еще и монах... Ведь пойдет за тобой народ! Ты мне еще десяток таких, как сам, приведешь! А те – еще по десятку! Ксения, племяшка моя... Как зыркает глазищами-то! Моя кровь. Старый я дурак, не разгадал ее сразу, взаперти в светлице держал, как барышню красну, а надо было... Помощницей могла бы преданной стать! Она бы про очистительный огонь сразу поняла, полюбила бы его... Может и сейчас не поздно, а? Видно, по нраву ты ей пришелся. За тебя б она и со мной бы примирилась. А?

- Так уж сказано было.

- Нет?

- Нет.

- А жаль. Ладно. Даю тебе еще время. Ныне домой едем. А тебе приказываю – думать. Помни – мир во зле лежит. Спасать его надо.

- Бес, который в тебе, мир не спасет.

- В геенне адской гореть будешь! – грохнул, потрясая кулаком, Шерстов.

- Может быть, и буду, - вздохнул Митя. – По грехам своим... Но не приведи Бог, чтобы за отступничество!

- Дурак, - процедил Семен. – Ладно, думай, пока едем. А потом – смотри, поздно будет...