Лекарство от пропаганды. Как развить критическое мышление и отличать добро от зла в сложном мире

В результате идеологизации пропаганда может выстраивать целые сложные конструкты, модели, внутри которых есть своя система правил, и которые могут казаться непротиворечивыми для тех, кто продолжает мыслить в их рамках. Например, такой была идеологическая система, выстроенная гитлеровским нацизмом. Когда пытаешься разобраться в ее устройстве, противоречия видны невооруженным глазом. В частности, Гитлер утверждает, что все нации борются за жизненное пространство и побеждает сильнейшая. Но почему в таком случае арийцы должны бояться «вырожденцев», ведь они сами исчезнут с лица земли, так как они слабы? И чем так уж страшны евреи, если у них вообще нет никакого собственного жизненного пространства? Однако для идеологов нацизма и жертв его пропаганды никакого противоречия во всей этой теоретической каше не было.

Жертва пропаганды обладает коротким вниманием, в зону которого легко попадают эмоционально заряженные идеи и ложные факты. Это не позволяет людям увидеть противоречия в созданной идеологической системе. Им просто не хочется их видеть. Мир человека, попавшего под власть пропаганды, состоит из ярких точек и тумана «неважного» между ними. Психологические защиты не позволяют разглядеть в этом тумане разрывы логических связей (не говоря уж о том, чтобы обнаружить ложь).

Ещё один признак пропагандистской идеологизации — нетрадиционное, своеобразное, извращённое использование терминов. Либерализм и демократия в устах пропагандистов значат совсем не то, что определяет словарь (также как «космополит», «интеллигенция», «гуманизм» и «патриотизм»). Сдвиг в осмыслении этих понятий может происходить незаметно, но в мозгу людей, подверженных пропаганде, постепенно формируются новые ассоциации (это особенно эффективно если старых ассоциаций нет вообще, то есть люди никогда не слышали об этих понятиях до начала идеологической обработки). Происходит приписывание терминам определённых свойств — так, как это выгодно авторам пропаганды.

Так, пропаганда Кривляндии формирует образ «типичного кривляндца», который обладает рядом характерных черт и с которым каждый может себя ассоциировать. Идеологизируется образ жизни, виды спорта, досуга, взгляды и жизненный опыт. Составляются списки вроде «что должен пережить настоящий кривляндец к шестнадцати годам»: например, считается доблестью ходить в любую погоду без зонтика и в обычной одежде; поощряются телесные наказания в семье и школе. Всё это поднимается из сферы частной жизни в сферу идеологии, приобретает эмоциональную и этическую окраску. Как выражаются официальные лица Кривляндии, «мы должны выковать настоящих патриотов дождём и ремнём!»

7 Красная кнопка: «Никаких преград!»

Мечта всех пропагандистов — возможность включать у людей механизм отрицания, с помощью которого полностью игнорируются негативные факты. Эту мечту любят изображать в фантастических антиутопиях: «Сомы грамм — и нету драм!»

Моделью, на которой мощную работу отрицания можно наблюдать в реальной жизни, является маниакальная фаза биполярного аффективного расстройства. В тяжелом, далеко зашедшем маниакальном состоянии человек может игнорировать свои потребности в пище, сне, отрицать собственную смертность, не говоря о пренебрежении к опасностям. Он находится в таком возбуждении и в настолько приподнятом настроении, что ему кажется, будто он практически всемогущ. Нетрудно догадаться, что в таком состоянии человек представляет опасность для себя, а иногда и для других. Даже в гипомании (так называется субклиническая мания, в которой признаки фазы выражены не настолько сильно) человек склонен отрицать неприятные факты, проблемы, отодвигать их. Долги, увольнение, болезнь близкого человека? Зачем думать об этом и портить себе настроение, всё как-нибудь решится само собой, а мы пока хорошенько повеселимся и осуществим парочку гениальных проектов! Состоянии мании или гипомании может длиться от нескольких недель до нескольких месяцев, а затем заканчивается. Нередко бывает и так, что накопившиеся проблемы «помогают» человеку сразу после мании провалиться в депрессию. Теперь он видит их даже чересчур отчётливо, вот только на решения нет сил.

Немного другую модель работы отрицания можно увидеть на примере алкоголизма. Одержимый зависимостью человек может считать себя свободным от неё. Он отрицает именно то, что водка стала его единственным другом. И она же позволяет ему на время отодвинуть проблемы. В состоянии опьянения рассеивается тревога и уменьшается тоска, а причины, которые их вызвали, кажутся менее значимыми, не так сильно тревожат, бремя спадает с плеч. Это «дозированное» отрицание, которое тем не менее также приводит к отходняку похмелья и к тому, что проблемы, опять-таки, накапливаются и усиливают желание выпить. Механизм отрицания заводит человека в порочный круг.