Лекарство от забвения. Том 1. Наследие Ящера

Что и говорить, после всех событий того бесконечного дня у королевы осталось ничтожно мало сил. Она ощущала себя пустым сосудом, пересохшим ручьем в песках… Но если все же в ней осталось хоть что-то от ее духовной и женской силы, то сейчас она пошарит по закоулкам сознания и – во имя Матери звезд! – обрушит на Каффа! Даже если придется расплатиться новым обмороком или какой другой хворью…

Она будет готова уплатить столько, сколько потребует у нее небо в обмен на эту смелость!

Окайра сделала два шага навстречу супругу. Он вновь снисходительно ухмыльнулся, как бы говоря: что, дескать, от тебя можно было ожидать, послушница в короне! Монархиня расправила плечи. Дальше ей не пришлось прилагать усилий, ибо слова – грозные и ожесточенные – полились сами собой.

И в них, признаться, не было уже ничего ни от веры, ни от любви.

– Тебе был знак, Кафф, – взметнула Окайра вверх правую ладонь – ни дать ни взять вещунья из-за северных гор.

Привычная ухмылка сползла с красивых губ короля. Нет, он не испугался. Пока. Его охватило любопытство и предвкушение необычного представления. Что ж, «публика» его получит, да только вряд ли останется довольна…

– Звезды древнее и мудрее нас, – тем же нравоучительным тоном изрекла Окайра, – будь мы хоть тысячу раз коронованы. – Да, она тоже будет делать из мужа олуха и невежду, напоминая ему, как и он ей, очевидные вещи! Почему бы и нет? Она, Окайра, всегда быстро училась и хорошо усваивала уроки. – И вот ты видишь, точнее, к тебе приходят и под нос суют предупреждение, которое звезды сочли нужным тебе оставить. Мы ничтожны, слабы и к тому же слепы – потому не ведаем, что именно несет в себе небесное послание! Но боги, сильные и всеведущие, прощают нам нашу дремучесть, говорят с нами на понятном нам языке. Ящер мертв, Кафф! Спроси любое несмышленое дитя: хороший это знак или дурной?! Пойди к Имиту, которого ты, словно придворного шута, теперь держишь при себе, и поинтересуйся его трактовкой. Или, может, ты думаешь, он ответит, что это – к мягкой погоде и полному штилю в островной жизни?! Нет, Кафф! Тысячу раз – нет! И тебе это доподлинно известно! С неба на тебя глядит не просто причудливый рисунок! Не случайное совпадение в расположении звездных тел!

Кажется, такая резкая перемена в поведении и интонации королевы возымела эффект. Но, увы, не совсем тот, на который она рассчитывала. Да, ей удалось завладеть вниманием супруга, в чем последнее время она была не особенно сильна, но вот обратить в свою веру – явно оказалось не во власти Окайры. Нет.

Тысячу раз – нет.

На лице Каффа отчетливо отражалась борьба любопытства, насмешки и удивления. Каждое слово, каждая фраза жены пробуждали к жизни то одну, то другую эмоцию.

Слабость разливалась по смертельно уставшему телу королевы, размывая песчаные замки словесных конструкций – единственного оружия против тронувшегося умом супруга. Окайра уже с трудом улавливала нить и подбирала нужные слова.

Она провалилась в кромешную пропасть, и над ней уже сошелся шов земляной трещины… Очень, кстати говоря, похоже на утреннее «затмение». Только тогда она была лишь беззащитной жертвой, а ныне… «Всемилостивая Матерь звезд, обними своим благодатным светом и укрой от напастей мира! Ибо, клянусь, я не хочу верить, что сейчас я выбрала этот греховный путь сама!.. Опять…»

– Ты видишь, – все-таки продолжала Окайра, – ты сам прекрасно видишь, что это – предупреждение! Мы все что-то делали неверно: ты, я, совет, гильдии, воины, купцы, ремесленники, крестьяне! И, быть может, даже наши великие предки!.. Все мы грешны – до последнего юродивого! Боги нами недовольны: их гнев уже вычертил нам на небе свое послание. Да, солдаты твоей армии – образцовые потомки огненных воинов-хархи. – Как бы ненароком вплетя в свою речь эту притворную похвалу, королева слегка понизила голос. – Своей доблестью и мужеством они исправно поддерживают пламя священной ярости на зубцах короны Огненного бога. И, безусловно, наши жертвы, молитвы, обряды, искры ритуальных костров и курящиеся благовония святилищ – пусть и ничтожно, но воздают Матери звезд за ее безграничную милость. О да, мы бережно взращиваем в себе и в наших детях то, что делает нас хархи! От созвездия к созвездию мы заново вышиваем этот завещанный праотцами узор: закаляем тело и укрепляем дух, служа нашим богам.

Кафф вскинул бровь и согласно кивнул, разводя руками: так чего же, мол, им не хватает? То, однако, была лишь мимика, которую он, опытный политик, в любых обстоятельствах умел подчинить своим целям. А вот взгляд…

Взгляд – вот что может выдать истинные чувства. Аксиома, известная всем от мала до велика, и Кафф ее не учел: из глубины его угольно-черных глаз предательски сочилось смятение.

«Это я пробудила его к жизни! – не без удовольствия отметила Окайра. – Я, и только я, вытащила на поверхность затаенные страхи и опасения! Может, они-то и помогут отвести грядущие бедствия?..»