Лекарство от забвения. Том 1. Наследие Ящера

Что могло достойней увенчать пир мертвого Ящера? Ему, признаться, и без того было достаточно. Мертвые – они вообще не отличаются выдающимся аппетитом. Даже если речь идет об угощениях такого рода.

Но, воистину, только взгляните на десерт! Град черных осколков разбитого о стену изваяния Матери-хархи; искаженное вовсе не огненной яростью лицо подлинного короля; распахнутая дверь, едва не размозжившая Эббиху его трясущуюся голову вместе с побагровевшим от удара ухом…

Ну кто же откажется от такого?!

Глава 18 Отступница

Младшая беспрестанно накручивала на палец растрепанную косицу мышиного цвета. Ну как косицу… Скорее тяжелый волокнистый жгут, вязанный-перевязанный такими морскими узлами, что их, пожалуй, не под силу распутать и бывалому матросу! Свободной рукой чернокнижница механически перебирала те немногие пряди, что покамест не были задействованы в мудреном плетении. Пара бессознательных движений пальцами – и на месте прямых нитей красовался очередной хитроумный клубок.

Красота, прямо скажем, сомнительная…

Но «старшие», как издавна именовала она двух других гурилий, уже успели вернуться в чащобное Убежище, а значит, не могли сделать ей какое-нибудь докучливое замечание. К тому же «красота» в сознании гурилий уже давным-давно приобрела весьма специфический смысл и обросла такими эстетическими диковинами, что бессмысленно мерить ее чужим аршином. Вдобавок отсутствие зрения. Тоже, знаете ли, не способствует созданию безупречного образа, опять же в общепринятом смысле. Но коли уж стричь всех под одну гребенку, то конечный счет будет явно не в пользу вига. Ну, тех простых смертных из Верхневодья, которые проживают (вернее сказать, прозябают) там свои короткие жизни. И это еще мягко сказано. Ибо гурилии совершенно искренне полагали, что слепы не они, а именно «верхние» обитатели Вигари. А что, вообще-то все на это указывает. Мало того что видеть могут не дальше собственного носа – и прошлое, и будущее укрыто от них самой что ни на есть слепой пеленой, – так еще и сны к ним приходят абсолютно бестолковые! Живут (нет, все-таки именно прозябают!) себе на авось, уповая на милость сегодняшнего дня и мудрость своего драгоценного эо. Бродят на ощупь в потемках. Тьфу ты, аж смешно!

«И даже немного жалко…» – украдкой добавляла про себя Младшая.

Впрочем, в мире Расщелины не могло быть никаких «про себя»: любая мысль, тревога или мимолетная фантазия кого-то из чернокнижной троицы мгновенно становилась общим достоянием. Может, достоянием и несколько искаженным собственными измышлениями да привычками каждой, но никогда – утаенным.

Ах, как удачно вышло у Младшей с этой идеей ненадолго задержаться у гиблых марей! Здесь, на шершавом валуне напротив камышовой заросли, можно будет славно отдохнуть и спокойно все обдумать.

А главное – не стесняясь, дать наконец волю слезам… Но это позже. Слезы затуманят рассудок и все испортят. Да, они польются только после размышлений: это Младшая решила твердо.

Спокойно, однако, не значит уединенно. Ее мысли проворной рыбьей стайкой тотчас же долетят до старших… Ну и пусть себе летят! Зато эти две замшелые руины не испортят ей неторопливые рассуждения своим скрипучим ворчаньем!.. Она, Младшая, все равно вернется к Убежищу не раньше вечера – когда окутывающая нижний мир мгла перекрасится из красноватого в густо-бордовый цвет. Глядишь, к тому моменту старшие уже и забудут о том, что она сейчас забросит в их общий мыслительный котел!.. Авось эти ингредиенты так переплетутся да смешаются там с раздумьями самих старших, что они – хоть бы так оно и вышло! – примут их за свои собственные!

«Ну ты и дуреха…» – отозвалось вдруг гулким эхом в левом ухе, да так, что Младшая едва не соскользнула со своего излюбленного валуна.

«Давай, повесели нас, как ты умеешь, молчунья!» – тут же ухнуло в правом.

Услышали… Или это лишь плод воображения? Гурилия в глубокой задумчивости намотала еще одну прядку – теперь уже на загнутый книзу желтый ноготь. «Какая, в общем-то, разница!» – заключила она.

С этим юным пилигримом – «Да! Теперь уже пилигримом! Искусство инициации не загубишь вековым изгнанием!» – выдалась поистине тяжкая ночь… Стоит лишь вспомнить, как он стонал, хрипел и сипел, лежа в углублении камня семпау! Да, материал воистину годный…

За двусмысленную шутку Младшая тотчас же поплатилась: в ушах раздался оглушительный хохот:

«Уххуххуу-ххеее-кхеее!» – выводили нараспев старшие.

Или никто вовсе и не смеялся? Может, это опять – внутренний голос?.. Вросший глубоко в другие голоса и переплетенный с ними крепче скрученных в косице пеньковых узлов… Да что там вросший!.. На уровне сознания они, три изгнанницы верхних вод, были единым целым уже не первую световеху. Какая тут, казалось бы, индивидуальность?