Лекарство от забвения. Том 1. Наследие Ящера

Еле дыша, прохрипел он, воздух хватая:

«Посвящаю сей подвиг Пастушьему острову,

К Праматери иду не с пустыми руками —

Как и она, мы не сделались черствыми.

Посвящаю его своим селянам-братьям —

Налетели на нас демоны с крыльями,

Чтобы вспомнили все: от одной мы Матери,

Врахайи и пахари друг другу не чужие!

Одна Матерь на всех нас с неба смотрит!

Не забудьте о том, я вас заклинаю,

Отплатите за подвиг, для вас совершенный:

Семейные узы не разрывайте,

Брат от брата не отрекайтесь вероломно!

То не прихоть моя, то не блажь предсмертная,

То пророчество, мною разгаданное,

Что молельной золою было начертано.

Отвести чтоб угрозы, еще предстоящие,

Надобно вместе братьям держаться,

Да не будут они боле впредь

Ни браниться, ни ссориться, ни разлучаться —

Не будет тогда им ни лихолетья, ни бед.

И что воины они, пускай не забудут,

Им земледелье с торговлей не будут впрок,

Да с царем рыбьим якшаться не будут,

Лишь тогда ненапрасным будет урок!

Да не согнутся под грозным игом, да меча не сложат

Ни пред тварью, ни пред армией вражеской,

Но врастут корнями-памятью в землю, не от руд багряную,

Памятью той, словно жертвой омытые,

Да не станут они ни пахать, ни сеять —

Дань высокая врахайи уплачена,

С неба их души звездами рдеют!

Да воссияют они ослепительным светочем

Над головами сыновей их достойных —

И да будет к вам Огненный милостив,

Пусть Матерь звезд вас от кары укроет!

Но коль клятву, в море утопшую,

Дерзнут нарушить они, окаянные,

Коль поднимет брат против брата оружие,

Явится к вам из моря посланник.

Ох, не змеем будет он, не крылатым,

А приятным, обходительным юношей,

И накличет посланник, сам того не желая,

Лихолетье на Пастуший остров новое!

Повезет вам, потомкам грешным,

Коли на Ящера в день восемнадцатый

От связи случайной родится спаситель ваш верный,

Спасенный сам от гибели страшной.

И поведет он вас тропами скрытыми

От тварей, грядущей войны, лукавых жрецов,

Он заставит вас вспомнить, что было забыто,

Исполнив тем заветы праотцев!»

С губ пересохших слетело пророчество,

Развеялось в пыль оно морским ветром;

Пастуший остров изъела червоточина —

Он превратился в Харх надменный.

В подземелье Обители было так тихо, что в ушах звенело. Медузы-светильники окутывали его лабиринт приглушенным молочным свечением. Узким колодцем оно уходило сквозь толщу морского дна и, казалось, никогда не закончится. Спиральная лестница, унизанная оборками изумрудного мха, извивалась вдоль этого вертикального коридора, позволяя подойти к той или иной двери. Здесь не было ни следа помпезности, коей дышал каждый закоулок Обители. Во всем, что можно было разглядеть в ее потемках, чувствовалось лишь одичание и запущенность. Хотя нет, пожалуй, было еще что-то. Илари сильнее втянула шею в воротник плаща и принюхалась. Ее озарила догадка: это не просто большое подземелье Обители, набитое всяким хламом. Здесь – склеп истории.

И запах ее был вовсе не по душе Илари.