Лекарство от забвения. Том 1. Наследие Ящера

А когда услышал из-за двери тихий женский голос – вернее, когда его обладательница соблаговолила представиться, – внутри взыграло такое ярое, нестерпимое любопытство, что его волна с легкостью захлестнула все прочие чувства и сомнения.

Голос просто, словно в этом не было ровным счетом ничего выдающегося, сказал:

– Дримгур, открой. Это принцесса Рувва.

Кто-нибудь может себе такое представить? Вот и Дримгур не мог – ни во сне, ни наяву. Теперь-то уж ему точно стало не до сна: явь оказалась куда интересней! Стражник опрометью бросился обратно к двери, сшибая все на своем на пути.

Уже находясь внутри казарменного домика, когда за спиной гостьи щелкнул надежный засов, она наконец откинула капюшон своего безразмерного балахона. Откинула, чтобы уже ничего не понимающий, вконец обескураженный стражник невольно попятился, одновременно пытаясь изобразить что-то, отдаленно напоминающее поклон.

– Ваше Высочество… – бормотал он, опустив взгляд на свои босые ноги. – Прошу прощения за неподобающий вид и за то, что не отпер вам сию же секунду. В смысле, вообще-то по уставу я и не должен был этого делать: обычно я правил не нарушаю! Ну, то есть, если бы я только знал, что это были вы…

Мягко подняв ладонь, Рувва остановила поток лихорадочного красноречия. В этом движении не ощущалось властности, как у верховной жрицы; не было в нем и монархической надменности.

– Я никогда не пришла бы к обычному стражнику по собственной прихоти, – ровно произнесла Рувва. – Я и не нашла здесь никакого стражника. – Принцесса смотрела ему прямо в глаза, почти не мигая. Это гипнотизировало. – Я нашла здесь будущего командующего священной армией нашей жрицы. Я вижу перед собой предводителя нашего многоголового Снопа искр.

Кровь бешено забилась в венах Дримгура. Несколько простых, вроде бы ничем не подкрепленных, но напоенных такой безоговорочной уверенностью слов разбудили в нем спящий вулкан. Охапка сухих веток заполыхала от одного трутового касания. От смущения не осталось и следа – невразумительные оправдания без остатка сгорели в этом костре. Осталась только чистая, неукротимая энергия. В считаные мгновения она переполнила сознание и душу стражника. Дримгуру казалось, что его до отказа накачали какой-то могущественной эссенцией. Чудилось, что она позволит ему выстоять против десятка таких, как он сам, или, скажем, вырвать с корнями исполинское дерево.

Он жадно втянул ноздрями воздух – совсем как в своих видениях о поле брани.

Закатил полуприкрытые глаза.

Когда он открыл их, тяжелый складчатый балахон уже соскользнул с плеч Руввы на пол, и изумленному взору Дримгура открылся ее обнаженный стан. Все так же уверенно глядя ему в глаза, она шагнула из круга плотной черной ткани. От этого движения из глубины комнаты запоздало дрогнуло пламя свечи. На смуглом теле заиграли едва уловимые блики: вычертили округлые женственные формы, дыхнули масляным блеском на непослушные, буйно вьющиеся волосы, пролили свет на все сокровенные подробности, скрывавшиеся под одеянием светлой сестры. В том числе – на плетение из трех перевернутых треугольников, вытатуированное на левом бедре принцессы. Треугольники – символы огненной веры – будто бы сковали бедро Руввы звеньями невидимой цепи. Два из них были насыщенно-черными, а один, видимо еще свежий, покамест таился под светло-коричневой корочкой. Она уже начала крошиться по краям, открывая рисунок.

Стоит ли говорить, что Дримгур не бросился на Ладонь, чтобы выплеснуть там свою бешеную энергию, воспламененную словами и действиями Руввы? Да и деревья остались в целости и сохранности.

Его гостье не пришлось делать второго шага навстречу. Он сделал его сам. Одной рукой обхватил принцессу за талию – кожа ее была бархатной от масла, – а другую, пройдясь вверх по загорелой спине до затылка, властно запустил в ее распущенные волосы. По выражению лица Руввы нельзя было определить ее отношение к действиям стражника. Ее черты ничего не выражали, кроме спокойной уверенности.

Все замелькало, закружилось над ними. Это она, подлинная принцесса Харх, к тому же посвященная служению Огненному, сама явилась к нему! Не божий ли это промысел? Что она там говорила ему? Нужно вспомнить! Во что бы то ни стало вспомнить – до того, как все случится! А оно случится, это уж ясно как белый день: Дримгур и сам не заметил, как развернул Рувву к настенному столику, смахнув с него какие-то тряпки и пустые кожаные ножны. Уселась она на него сама или это была его, Дримгура, задумка? Кто его теперь разберет!.. Все это неважно. Пусть эти мелочи кружатся у них над головой вместе с тысячами других – скучных, обыденных, приземленных… А они – двое избранных, не таких, как все, – будут над этим смеяться и делать то, что их душе угодно!

Одно, только одно обстоятельство имело значение в круговороте страсти. Прежде чем полноценно ощутить вкус принцессы и ее тепло, Дримгур крепче вцепился в корни ее волос, притянул ее голову почти вплотную к своему лицу и, дрожа от нетерпения, потребовал:

– Скажи! Скажи, к кому ты пришла?