Лекарство от забвения. Том 1. Наследие Ящера

Чудовища хищно косились на Илари, извиваясь на холстах устрашающими спиралями. Они были разного цвета, размера и, кажется, даже разного пола, если судить по ноздрям и глазам: у самок и то и другое было более узким и вытянутым. Преимущественно герои картин разрывали жертв длинными клыками или душили их мускулами гибких чешуйчатых тел. Жертвы все поголовно имели рыжие волосы, что делало их похожими на огненных варваров – по крайней мере, как девушка себе их всегда представляла. Присмотревшись, Илари обнаружила и молодняк. На отдельных полотнах сравнительно небольшие твари, запутавшись в хвостах друг друга, увлеченно делили между собой мертвое тело. Что-то заставило Илари присмотреться к ним повнимательней. Уж не ее ли это «старый знакомый» с черной глянцевой чешуей и желтым брюхом увлеченно вгрызается в плоть девицы примерно ее возраста? Здесь он, правда, совсем скромных размеров, да и клыки не больше, чем ее собственная кисть… Если не брать в расчет эти клыки и острые пупырчатые бугорки намечающихся крыльев – ну точь-в-точь самый обыкновенный морской змей, коими кишит Восточноводье Вигари!

«Немало ты пожрал этих хархи, Желточревый, прежде чем заползти в голову нашего будущего блестящего дипломата!..» – подумалось Илари. Желточревый… Девушка сама удивилась, как быстро, словно домашнего питомца, она наградила фантомное чудище звучной кличкой.

И, нарушая все правила приличия, даже издала язвительный смешок. Не самое худшее, стоит заметить, оружие против ополчившегося на тебя мира.

– Ты находишь это смешным, дитя? – Илари показалось или в жемчужных глазах хранителя мелькнуло замешательство? Что-то новенькое.

– Нет. – Девушка пожала плечами, выгнув спину ощетинившейся кошкой. – Я… Скажем так, я увидела кое-что знакомое. – Она снова мрачно улыбнулась, тайком косясь на стайку молодняка. – Вернее, знакомого.

– Стало быть, это твой знакомый…

Выражение лица Ингэ сменялось то надеждой, то сомнением. Если их вообще можно было различить сквозь завесу искусной маскировки и мастерского умения владеть собой.

– Скажи, Илари, – задумчиво обратился к ней хранитель, – как ты думаешь, твой отец, Ваумар Эну, тоже был знаком с персонажем своей картины?

Скулы девушки свело лютой судорогой. Дыхательные прорези часто захрипели переработанным кислородом. А ее саму как будто облили расплавленным металлом, который теперь застыл, превратившись в крепкую, нерушимую броню.

– Это вы его убили? – буквально прошипела Илари, по-змеиному сузив глаза. – По вашему приказу десять светооборотов назад вига в черных плащах разорили наш дом, похитили картины и уничтожили отца? Зачем? Что он вам сделал?!

Голос сорвался на какой-то скулящий крик. Слезы упрямо подступали к горлу, вызывая совсем уж детские, жалобные призвуки. Грозная в своем испепеляющем гневе обладательница удивительного дара на глазах превращалась в беззащитную маленькую девочку. Всхлипнув, она прошептала искривленными, дрожащими губами:

– Мне было пять… Вы хоть понимаете? – И словно не в силах больше держать на плечах не по возрасту тяжелый груз, опустилась на корточки, закрыв лицо руками. – Нет… Вам никогда не понять, каково это… За что вы так возненавидели моих родителей?!

Хранитель протянул Илари раскрытую серебристую длань, предлагая этим жестом помочь ей встать. Ну уж нет! Пока она дышит, этот убийца не прикоснется к ней! Девушка отшатнулась от сияющей жемчужной руки, словно та тянулась к ней не с помощью, а с намерением придушить. Память мгновенно нарисовала последние секунды жизни матери: к ней также тянулись чужие руки, и у Илари, к сожалению, не хватило сил им помешать…

Однако это, кажется, нисколько не смутило хранителя. Он грациозно завел руку за спину, вторую положил себе на ребра поверх кафтана, как будто готовился декламировать стихотворение. Подняв глаза к тусклому потолочному светильнику, он флегматично сообщил:

– Тебе предстоит осознать одну важную истину, дитя: ненависть мне чужда.

Поймав на себе взгляд Илари, полный недоверия и желчи, он пояснил:

– Ненависть, как, наверное, тебе известно, есть наиболее разрушительная для эо духовная субстанция. Испытай я хоть единожды настоящую, ничем не разбавленную слепую злобу по отношению к любому живому существу, я в тот же светокруг сложил бы с себя полномочия хранителя Вига. Ибо разумное правление, коего я придерживаюсь, тождественно чистому, просветленному рассудку. В своем наиболее совершенном виде это триумф логики, доказанных знаний и порядка. – Ингэ поднял указательный палец – зеленоватый свет на пару мгновений сообщился его тончайшей нательной вязи. – Ненависть же в корне иррациональна и потому неприемлема для меня и моих рецептов построения могущественной подводной державы.

– Неприемлема?! – гневно перебила его Илари.