Лекарство от забвения. Том 1. Наследие Ящера

На углу огбаха гулял сухой знойный ветер. Он швырял в лицо принца горсти красного песка, словно сыпучее ускользающее послание. Его темно-вишневые кристаллики, пляшущие в горячей круговерти, казались Бадирту первыми легионерами Скарабея, которых кровожадное небесное созвездие выпустило на Харх раньше времени. Ночь не несла на своих огромных чернильных крыльях ни ожидаемой свежести, ни облегчения после безжалостного дневного пекла. Одежда липла к телу, губы трескались, в горле саднило от пыли. Сушь и зной продолжали настырно висеть в воздухе, и даже Вигари, обычно в этот час овевающее Подгорье йодным шлейфом своих прохладных глубин, теперь равнодушно завернулось в лаковый саван полного штиля. Принц с тревогой оглянулся на водную гладь. Его не покидали мысли о том, что море – оно о чем-то знает? – намеренно притихло и лежит, не дыша, будто иссиня-черный великан, готовящийся к удару.

Или, быть может, к яростному прыжку…

Как бы то ни было, ясно одно: у великана этого есть глаза, и он внимательно следит за тем, что творится у него над головой.

Бадирт присмотрелся повнимательней: так и есть! В застывшем водном зеркале отражался мертвый Ящер – теперь уже полностью обозначенный по контуру золотистыми звездами. Он светил так ярко, а море было столь спокойным, что созвездие проявлялось на его поверхности – размыто, отчасти искаженно, но проявлялось.

«Празднуй свой последний день, Ящер! – Бадирт попытался расшевелить в себе некое внутренне торжество, подхлестнуть чувства, дабы навсегда похоронить в их порыве презренные ростки беспокойства. – Завтра за тобой придет Скарабей!»

– Брат!.. – послышался тихий, знакомый с детства шепот.

Бадирт, вздрогнув, обернулся. Неужто?!

– Долго ты шла, сестра! – язвительно отозвался он. Ну и что? А то она не знает, что обычно скрывается за его грубостью и цинизмом?..

Рувва, блаженно улыбнулась и, потрепав его редкие волосы, насмешливо спросила:

– Что, опять перепугался, змееныш?

Всегда она такая, когда за нее говорит этот цветочный порошок… И словно в подтверждение Бадиртовой правоты, бледный звездный луч скользнул по лицу Руввы. Редкие золоченые искорки бесстыдно играли на щеках и лбу сестры; к тому же этот рассеянный взгляд… «Кто б сомневался!» – нахмурился Бадирт.

Сам от себя не ожидая, принц даже сумел достойно ответить на сестрину колкость:

– Перепугался… А что, если и так? По мне, так это вполне естественно и даже нормально. Я же не ты!

Рувва картинно надула губы и вжала голову в плечи – ну просто воплощение оскорбленного самолюбия! Когда ей надоело кривляться, она подцепила мизинцем пуговицу Бадиртова камзола, скрытого под неприметной темной мантией, и предостерегающе прошептала:

– Не тебе рассуждать о естественности, братец! – Она потянула за пуговицу так, что та уже почти освободилась от протяжно затрещавшей нитяной обвивки. – И уж точно не тебе осуждать меня.

Поднеся правую руку к носу брата, принцесса с какой-то странной гордостью проговорила:

– А хочешь больше знать о моем бесстрашии? На вот, смотри! Разгадаешь, как в детстве, в чем отличие? А?

Рувва вдруг расхохоталась. Вовсе не весело. Во всяком случае, Бадирт расслышал в ее гортанном смехе только лишь вызов. Ну право, что веселого могло быть в ее кольце бесчестия? Перед глазами принца завертелись зигзагообразные грани, и он все пересчитывал про себя: «Один, два, три, четыре…» Нет, зрение, при всей его слабости, не обманывало. Их действительно теперь четыре. Бадирт взглянул на сестру со смесью презрения и сострадания.

– Еще один… – И не без потаенного восхищения спросил, будто бы не веря в увиденное: – Тебе удалось?

Рувва, продолжая задумчиво крутить в пальцах его полуоторванную пуговицу, мечтательно прикрыла глаза и с излишней, на вкус Бадирта, патетикой проговорила:

– Лучше, чем ты можешь себе представить.

Вдруг по ее лицу пробежала бесноватая тень, вычерчивая на нем незнакомое принцу выражение. На мгновение юноше даже показалось, что рассудок покинул Рувву. Что она заигралась в свои непростые игры и уже не отделяет себя от них. Принцесса меж тем, вплотную притянув Бадирта к себе, прошептала ему прямо в ухо:

– А знаешь что, братец? – Ее губы почти касались его шеи. – Он был хорош! Знаешь, до чего хорош?

– Рувва, ты меня пугаешь, – попытался отстраниться принц.

Его сопротивление, кажется, только раззадорило сестру: она еще ближе прижала к себе Бадирта. Ухо обжигало ее распаленное дыхание, железо кольца впечаталось принцу прямо в лоб. От кожи сестры шел характерный горько-полынный запах пыльцы гаудра желтолистого.

– А я все равно тебе скажу! – горячо шептала Рувва, буквально душа Бадирта его же камзолом. – Он был до того хорош, что я до сих пор чувствую его тело! Признаюсь тебе, но только между нами, на какое-то время я даже позабыла, зачем пришла к нему!

Принцесса наконец отняла кольцо от лба Бадирта. Оно наверняка оставило уродливый отпечаток, к тому же это место теперь саднило, отдавая в висок холодным поцелуем железа. Любовно поглаживая перстень, Рувва проговорила: