Лексикон света и тьмы

И как Истории, которые Хенри рассказывает в кафе Общества трезвенников в надежде, что ребята будут слушать его и в этот раз тоже. Ну, то есть соберутся кучей вокруг него или сдвинутся на самый краешек стула и будут ловить каждое его слово, не отводя от него взглядов. И тогда ничего страшного, что из кафе он уходит в одиночку. Что ему не хватает духу пойти вместе со всеми в парк кадрить девиц, и он вынужден вечно выдумывать оправдания и веские причины, зачем ему срочно надо домой, а всё потому, что знает: девицы будут не только смотреть на него как на пустое место, но и вообще станут отворачиваться при его приближении, они-де страшно увлечены беседой с кем-то или заняты любым иным делом, лишь бы оно дало им повод повернуться к нему спиной и не вступать в беседу. Все девицы такие, все до одной. И вдруг, в одну прекрасную субботу, случается нечто из ряда вон выходящее, нечто, чего Хенри никак не ждал.

Он привёз парней на танцы в клуб неподалёку от Левангера. Июнь, воздух полон смеха.

Хенри замечает её сразу, как только вылезает из авто, потому что она не отводит глаза, а смотрит прямо на него. Неотрывно. Кто она такая? Наверно, наслушалась смехотворных историй о нём, их вечно рассказывают? Но нет, не похоже, в её взгляде не видно жалости ко мне, думает Хенри, запирая машину, уверенным жестом зачёсывает назад волосы и лишь тогда позволяет себе исподтишка посмотреть, следит ли она ещё за ним. Теперь её рот неуверенно растягивается в улыбке. Хенри тоже улыбается. Придётся подойти! По счастью, в её компании стоит и его приятель, которого среди прочих Хенри приехал забирать, так что повод у него безупречный.

Девушка делает шаг в сторону, давая ему место в общем кругу, и опять улыбается. Она низкого роста, ниже Хенри.

– Нам пора ехать? – спрашивает приятель.

Хенри мотает головой, краем глаза замечая, что девушка тоже ждёт ответа.

– Да нет, торопиться некуда, – говорит он.

Так в его жизнь внезапно врывается счастье, как волна тёплого воздуха. Оно приходит к нему в виде девушки, вот она стоит перед ним: восемнадцать лет, длинные чёрные волосы, занавесившие уши, и она ниже его, не сильно, но заметно. А самое во всём этом поразительное, что она не порывается уйти. Стоит себе и болтает с ним. И не стреляет по сторонам глазами в поисках подруги или знакомых. Стоит рядом, пусть и тоже в смущении, неуверенности. Как-то это слишком щедро и невероятно, слишком уж много после стольких лет аутсайдерства, когда он жался в тени и смотрел на мир сквозь стенку аквариума. А теперь вот совершенно живой, тёплый, дышащий человек, чьи губы растянулись в улыбку, глаза осторожно ищут встречи с его глазами, а груди распирают платье. Хенри боязливо протягивает руку и касается её запястья, почти незаметно. Ведёт указательным пальцем по светлой веснушчатой коже с приятными, светлыми волосиками. Прикосновение обжигает, как искра, дёргает, как электрический разряд, шарахает в подушечки пальцев, пробегает по руке и уходит вниз, в промежность, и с девушкой, видимо, творится то же самое, потому что она не убирает руку, а, наоборот, двигает её навстречу его пальцам, щёки у неё горят, глаза серьёзнеют, и она обнимает его за талию.

Они разговаривают. Он узнает её имя, Клара, и говорит своё. Рассказывает, откуда он. Через несколько дней они встречаются наедине, у неё дома.

Вот оно, счастье!

Смотреть, как она расстёгивает кофточку, прямо у тебя перед глазами. Не в фантазиях, а по-настоящему. Ощущать своей кожей её, мягкую-мягкую. Наконец-то прижать к себе женское тело, впервые в жизни, испытать, как каждая клеточка её тела возбуждается, горит и трепещет.

Проснуться потом утром с ней рядом, повернуть голову и посмотреть прямо в её блестящие глаза, прежде чем она прильнёт к тебе, вся, целиком, и положит руку тебе на грудь.

И такой в этом совершенный покой, и пузырящееся ликование победы в душе и во всём теле. Она его. Только его.

Они женятся.

Дедушка шьёт Хенри костюм по росту. Теперь-то они язык проглотят, все, кто говорил, что на него никто не позарится, что из него не выйдет толку. Теперь они глаза свои просмотрят, глядя, как он идёт к алтарю и выводит потом из церкви свою жену. И как он заносит мебель в квартиру, которую они сняли. Новый модный стол и стулья, которые банк позволил купить в рассрочку, оценив его работу в магазине как солидный и надёжный доход. Двуспальная кровать тёмного дерева. Мягкие белые простыни и постельное бельё из хорошего хлопка, они сушатся на верёвке на солнце, ненароком посвящая всякого прохожего в их ночи, когда они громоздятся друг на друга или пристраиваются сбоку. Принюхиваются, превращаются в зверей. В плоть и страсть.

Какое это фантастическое, необыкновенное счастье – уходя на работу, на пути к двери, поцеловать её в щёку.

А несколько лет спустя покрутить обручальное кольцо на пальце и почувствовать, что металл уже врастает в кожу.

Поймать её взгляд в тот день, когда она говорит ему, что у них будет ребёнок, встать у неё за спиной и уткнуться носом ей в затылок.