Лекции по искусству. Книга 2

О, Власть и Сила, воля Зевса вами исполнена,
Вам дела больше нет, но как решусь я бога мне родного,
К скале, открытой бурям, приковать, и все ж решиться мне необходимо,
Приказом отчим страшно пренебречь, Фемиды мудрой, сын высокоумный,
Не по твоей, не по своей я воле, несокрушимой медью прикую тебя
К нагому дикому утесу, где голоса людского никогда ты не услышишь.
Солнцем опален, ты почернеешь весь,
Тебе на радость закроет ночь мерцающею ризою сиянье дня
И вновь рассеет солнце, росу заря,
Но бремя тяжких бедствий тебя все также будет иссушать….

Вот, как начинается разговор: «Как, брат, мне тебя жаль!» Как же я, брата-то родного, прикую к скале, чтобы его иссушали ветры и голоса никакого он больше не услышит. За что? Как мне больно! Как мне не хочется делать! Но должен! А должен почему? А потому, что Власть. Он так и говорит: «Не по твоей, не по своей я воле». Зевс велел, а он начальник больше, чем я. Ему не хочется.

И, представляете, сидит народ, слушает, а ему это все впрямую говорится. Это что? Эсхил выдумал? Нет. Это огромное количество легенд, которые входят в цикл, под названием «Гигантомахия — битва богов и героев». И к людям обращены очень серьезные слова. Как вы считаете, этот нехитрый текст имеет какое-то значение? Ничего не имеет. А что, на нем ни пылинки, ни соринки? Даже комментировать не надо. Ни одного слова заменять не нужно. Зевс не Зевс, Гефест не Гефест. Даже не надо ничего подставлять под эти слова. Пусть так и будет.

Висит Прометей на этой скале, а мимо нее «случайно» проходят разные герои, в том числе и Геракл, который хочет его освободить. Проходит Гермес, которого посылает папаша проведать обстановку. Так что не знаю, какой вам кусок читать. Один другого лучше. Вот, интересный. Гефест плачет, но приковывает и причитает:

Ах, я такой сякой, ах, ты такой сякой.

А Гермес — он вестник, такой хитрый дипломат. Он пришел с дипломатической миссией и у них с Прометеем состоялся совершенно бесподобный разговор. Просто сказочный. Гермес говорит:

Решись, решись, безумец, стать разумным страданиями наученный своими!

И Прометей отвечает:

«Напрасно докучаешь разговором, я как волна морская глух к тебе,
Не думай, что из страха перед Зевсом я стану бабой,
Буду умолять, как женщина, заламывая руки, чтоб тот, кого я ненавижу
Снял с меня оковы. Не бывать тому!»
А Гермес и говорит:
«Я, кажется, напрасно говорил, такое сердце просьбами не тронуть,
Как юный конь, грызущий удила, уперся он и борется с вожжами.
Но слабы ухищрения твои, упрямство у того, кто не разумен,
Скажу тебе бессильно совершенно, коль слов моих ты слушаться не будешь,
Смотри, как буря бед тебя настигнет неизбежно.
Во-первых, отец небесный, извергнув гром огнем утес твой островерхний раздробит,
Из каменных объятиях скалы твое сухое тело.
И года пройдут, пока ты выйдешь вновь на белый день,
А Зевса пес крылатый — орел его кровавый,
Будет жадно терзать лохмотья тела твоего.
Незваный гость на пире ежедневном»