Лекции по искусству. Книга 2

Волкова: В анатомическом театре, в моргах. Отчасти там, отчасти дома. Были анатомии, где обучали медицине. Он сидел и работал, потом стал заниматься медициной и обнаружил между правым и левым полушариями, ближе к затылочной части некое образования и написал: «Надо же, меньше просяного зерна. А узел находится здесь». Это было открытие гипофиза, о котором в «Собачьем сердце» так замечательно писал Булгаков. Его профессор Преображенский делал операции на гипофизе, превращая собак в людей и помогая своим пациентам помолодеть. Он же был Доктор Фаустос. Правильно? Это же все-таки частично легенда о Фаусте. Конечно, он был человеком романтическим и полагал, что Шарика можно превратить в человека и наоборот. Но утопическая мечта, что маргиналов не будет, осталась мечтою. Он не знал, что ошибается.

Толчком к созданию атласа стала «Тайная вечеря». А весь античный и греческий опыт красноречия сводился к тому, чтобы реконструировать жест, и чтобы он из естественного стал подчиненным мысли. Не жест подчиняется мысли, а мысль подчиняет себе жест. И эта система художественной, осмысленной и осознанной связи между речью и жестом нашла свое окончательное завершение в гениальной театральной системе Мейерхольда под названием «Биомеханика». Но, вообще-то, это очень древняя система. Система драматургического или осмысленного специального соединения слова и жеста. Жеста, не как естественного, а как ораторского приема. Жеста, как сигнальной системы. Жест бывает естественный, театральный ораторский, т. е. политический. Это очень важно. Но первый, кто поставил этот вопрос, был Леонардо. Он основоположник современной физиопсихологии, что больше всего занимало Фрейда.

Я далеко не все рассказала о Леонардо. Я могу прочитать цикл лекций о нем, потому что он очень важен, так как представляет собой вершину нашего представления о великом и выдающемся человеке, который, кроме того, что был гениальным художником, внес свой вклад и как инженер, а также как механик, врач, психолог, физиолог, психиатр, человек со склонностями к научно-фантастическому и не научно-фантастическому моделированию. Это то, почему он оказался в таком убогом состоянии, когда не мог двинуть ни ногой, ни рукой. Был ли это Паркинсон или что-то еще, но его болезнь напоминала приблизительно то, что было у писателя Островского, когда из строя выходит целая группа мышц и происходит медленный паралич всего тела.

А ведь он был необыкновенным красавцем, который сам изобретал уникальную косметику и для мужчин, и для женщин. Когда он стал жить во Франции при Франциске I, то ввел моду на косметику. Он создал духи, подкрашивал себе губы, брови. Его косметика была нарасхват, и он любил этим заниматься, но главной его страстью были зеркала. Это очень таинственная вещь. Он первый в мире начал делать ртутные зеркала, которые стоили баснословно дорого. Он производил их в Мурано, куда периодически ездил. Существует версия, что его мышечное заболевание развилось из-за его увлечения ртутью. Он никогда не предохранял себя от ртутных паров. Он дышал и те отравили его организм. Несмотря на свою гениальность, он не учел ядовитые свойства ртути. Скорее всего это так. А что касается того, зачем он вообще занимался ртутными зеркалами, то ответ и так ясен — он изучал волшебные свойства зеркала. Он настолько был помешан на зеркалах, что все те тексты, что остались после него — это тексты, написанные не только левшой, но и через зеркало.

И это самое представление зеркального отражения или отражения в зеркале, когда мир реальный и зазеркальный взаимосвязаны и странно-сложно отражаются друг в друге, проходит темой во всех его картинах. И в частности эти два мира, что живут у него в картинах — мир по эту сторону и по ту, особенно связаны и отражены друг в друге, как это видно по его «Мадонне в гроте». Это — космос, живущий в зазеркалье истории. Это история, связанная с выпукло-вогнуто-ртутной зеркальностью некоего мира, идущего к нам из других галактик. Если бог даст, то я прочитаю вам тему Зеркала, потому что оно имеет решающее значение в живописи 16–18 века и, конечно, в этом случае мы снова обратимся к творчеству Леонардо.

А сейчас, перескакивая, я хочу рассказать вам очень интересную вещь. Самым главным в искусстве является то, как искусство осмысляет тему пространства, потому что искусство — это самый чувствительный фрагмент сознания и это то, через что мы знаем, как относимся к пространству и в каком пространстве мы живем. Вот это вы должны знать наизусть. Пространство — это все! Вот, посмотрите, пожалуйста. Вот то пространство, которое мы с вами можем назвать тем пространством, в котором жила художественная идея Средневековья. Это стиснутость, прижатость друг к другу в городах и все обнесено крепостной стеной. Узкие и высокие дома, прижатые друг к другу, а в центре один главный предпространственный предмет — это вертикальный храм.

Улочка

Городок

Улочка городка