Лекции по искусству. Страшные сказки

Но как выбрать между внутренним и внешним, духовным и телесным? Де Вильнёв ведет нас к единственно возможной счастливой развязке: Выбирать не нужно. Есть два в одном. Некоторым женщинам приходится, порой, сложнее – находят два в двух, два в трех…

Что до наших героев, то после ожидаемого преображения их история не заканчивается. Более того, им еще очень и очень далеко до свадьбы (поэтому первой ночью, которую они проводят вместе, чудовище сразу же засыпает, просыпается принцем, но никаких развратных действий не совершает – видимо, и правда спать одному не хотелось, он же все просил ее разрешения спать вместе). Дальше мадам де Вильнёв рассказывает предысторию принца и Красавицы. Оказывается, Королева, мать принца, вела войну с соседями и на это время отдала ребенка злой фее, та его воспитала, а когда он вырос, захотела сама выйти за него замуж. Тот – в отказ, и за это она его превратила в чудовище. Что до Красавицы, то после преображения мама принца скривила нос: какой класс? буржуазия? Не годится. Но, к счастью, выяснилось, что на самом деле Красавица – дочь короля и доброй феи, она была подброшена в семью купца вместо его собственной, умершей дочери. Когда социальный статус героев выровнялся, можно было уже и в ЗАГС, и в большой секс.

Такая история.

3

Задолго до француженок весьма похожую историю рассказал великий древнеримский писатель второго века Апулей^[35] – тот самый, которого «читал охотно» Пушкин, предпочитая его восхитительные байки занудным речам Цицерона. И как он был прав! В романе «Метаморфозы, или Золотой осел» эта история занимает центральное место. И даже тот, кто никогда не открывал Апулея, о ней слышал. Ведь это легенда об Амуре и Психее.

Психея (в пер. с греч. «душа») – младшая дочь одной царской четы, «такой красоты чудной, такой неописанной, что и слов-то в человеческом языке, достаточных для описания и прославления ее, не найти». По Апулею, слава царевны распространилась по всему свету и стала угрожать славе самой Венеры (той, которую, напомню, на суде Париса признали прекраснейшей), так что даже в храмах богини любви стало меньше верующих – все хотели видеть живую, смертную Венеру, да к тому же, замечает автор, «одаренную цветом девственности». В античных мифах, где боги – осязаемы, часто живут среди людей и порой вступают с ними в интимные отношения, сюжет соперничества смертных и бессмертных – не редкость. Правда, заканчивается обычно такое неравное состязание победой фаворита и страшным наказанием для проигравшего. Скажем, с игравшего на свирели Марсия, бросившего вызов кифаристу Аполлону, была содрана кожа. Ткачиху-Арахну рукодельница Афина превратила в паука. Венера (она же Афродита) призвала своего сына Амура, дабы тот отомстил за мать и заставил ее влюбиться в последнего из смертных. В арсенале Амура, напомню, – стрелы, которых боятся и боги, ведь Амур частенько забавляется, составляя пары на свой вкус.

Сестры Психеи, «умеренно красивые», уже были замужем, а та, на которую приезжали толпы поглазеть, «в девах вдовицей» оставалась. Отец отправил даже гонца к прорицателю, и тот принес страшный ответ: деву в погребальном наряде нужно поставить на обрыв, где ее заберет бессмертный крылатый жених, которого страшится даже Юпитер. Не иначе, ужасный дракон. Но делать нечего – надо исполнять волю богов. Пока все плачут, Психея здраво замечает: «Чую, вижу, одно только название Венеры меня погубило».

Дракон не является, Психею забирает бог западного ветра Зефир и доставляет прямиком в холостяцкий флэт, а вернее, дворец. Как и в сказке «Красавица и чудовище», во дворце нет слуг, столы накрываются сами собой, а музыка исполняется по волшебству. И нигде не видно хозяина. Психея очарована обстановкой, но, естественно, сперва вообразила себе худшее. Тем не менее ночью, во тьме, появляется муж и «делает Психею своей супругой». Это Античность, напомню, поэтому первая брачная ночь – не итог сказки, а ее завязка.

Как и позже, в сказках, свою роль тут играют ревнивые, завистливые сестры. В XVIII веке они будут умолять сестру остаться подольше, зная, что ее ждут дома. У Апулея они, приехав в гости, подбивают Психею взять лампу и ночью, когда утомленный ласками муж уснет, посмотреть-таки, кто там такой геройлюбовник – не страшное ли чудовище: «Мы наверняка узнали и не можем скрыть от тебя, разделяя скорбь и горе твое, что тайным образом спит с тобою по ночам огромный змей, извивающийся множеством петель, шея у которого переполнена вместо крови губительным ядом и пасть разинута, как бездна».