Лекции по искусству. Страшные сказки

«Мужчина должен быть чуть красивее обезьяны» – так часто говорят непритязательные женщины. Порой добавляя: «и чуть беднее Рокфеллера». Что ж, герой сказки «Красавица и чудовище» до преображения богат как Крез^[37] и плюс-минус обезьяна. Но каков скрытый в нем принц? По-видимому, это довольно нежное существо. Смазливый, романтичный, мечтательный? Надушенный модник? Пожалуй. Да и странно было бы ожидать, что в шкуре зверя спрятан вонючий брутальный вояка. Ведь тогда метаморфоза была бы неполной.

Де Вильнёв, описывая первую встречу Красавицы с юношей (она произошла во сне), туманно заявляет, что «он был прекрасен, как сама любовь». А каким впервые видит спящего Амура Психея? «Видит она золотую голову с пышными волосами, пропитанными амброзией, окружающие молочную шею и пурпурные щеки, изящно опустившиеся завитки локонов, одни с затылка, другие со лба свешивающиеся, от крайнего лучезарного блеска которых сам огонь в светильнике заколебался; за плечами летающего бога росистые перья сверкающим цветком белели, и, хотя крылья находились в покое, кончики нежных и тоненьких перышек трепетными толчками двигались в беспокойстве; остальное тело видит гладким и сияющим»… Пикантное описание обнаженного красавчика, спрятанного, правда, от героини не под маской зверя, а под покровом ночи.

Впрочем, Античность уделяла много внимания прелестям телесным. Скульптура и вазопись – вещественные доказательства красоты давно истлевших или вовсе не существовавших мужчин. Прекрасны Парис, Гиацинт и Ганимед. Прекрасен модник и интеллектуал, ученик Сократа, любитель оргий Алкивиад. Прекрасен возлюбленный императора Адриана Антиной^[38]

.

Француженки XVIII века после столетий господства христианской морали (порой в самом ее ханжеском изводе) едва ли могли позволить себе чувственные описания обнаженных юношей. Их герой – скорее, молодой поэт, которому не нужно завоевывать положение в обществе и состояние, – они достались ему по праву рождения. Он умыт, причесан и строен. Не потому, что ходил в спортзал, а потому, что еще не обрюзг. В эпоху, когда при дворе мужчины и женщины походили на рождественские елки, а сильнейшую вонь от пота и испражнений в Версале заглушали духами, эта свежая естественность в сочетании с очаровательной грустью дорогого стоила. И уже сама по себе казалась обнаженкой.

Прошлый век, спасибо кино, зафиксировал миллионы красивых мужчин. И хотя идеалы менялись каждые десять лет, по-настоящему брутальный самец редко был на первом месте. Разве что в эпоху нуара, военное время и период любви к вестернам. Возможно, это от того, что женщин долго не спрашивали, а концепциями мужской моды и красоты всегда рулили геи? Что ж, в эпоху равноправия полов и ориентаций нас может ждать революция.

В ХХI веке появилась концепция новой естественности – волосатые женские ноги, пышные кусты у обоих полов, бородатые неухоженные гомосексуалы. Мир перевернулся. Полноватая красавица с небритыми подмышками готова полюбить чудовище таким, какое оно есть. И не дай бог оно вдруг расколдуется! Не случайно в культовом уже анимационном сериале про Шрека принцесса, поцеловавшая зеленого огра, не превращает его в принца, а сама становится зеленой огрессой. 6

А как же «Аленький цветочек»? – спросите вы и будете абсолютно правы, поскольку для нашего, особенно додиснеевского, ребенка сюжет «Красавицы и чудовища» – это сюжет сказки Сергея Аксакова, записанной со слов ключницы Пелагеи и напечатанной в 1858 году. На самом деле Аксаков слушал сказки ключницы в детстве, в 1790-х годах. И не просто слушал, а выучил наизусть и рассказывал своим детям, точно копируя оханья и ужимки сказочницы, пересыпая рассказ старинными словечками: «В некиим царстве, в некиим государстве…»

Аксаков приложил сказку к главной книге своей жизни – «Детским годам Багрова-внука». Это, с одной стороны, автобиографическое сочинение, с другой – одно из лучших сочинений на русском языке о взрослении ребенка. Не консерватор и не либерал, фанат и мемуарист Гоголя, цензор и театральный критик, автор бестселлеров о рыбалке и охоте, отец десяти детей, владелец знаменитой усадьбы в Абрамцеве, Сергей Тимофеевич на излете жизни обратился к своему детству и заодно воссоздал сказку, которую не раз слушал ребенком, когда болел. «Аленький цветочек» стал публиковаться отдельно и по числу изданий превзошел все, написанное Аксаковым. Вот как бывает.