Лекции по истории западной философии

свои собственные, уже сформировавшиеся взгляды и ни о какой дальнейшей их

эволюции речи быть не может23. Ряд других философов (в том числе автор этих

строк) придерживаются несколько другого мнения. К сорока годам Плотин только

лишь закончил учебу (11 лет он учился у Аммония Cаккаса, один год странствовал

и затем сразу же стал преподавать). Из первых его трактатов видно, что

терминология его к этому времени еще не совсем устоялась, и в дальнейшем его

творчестве прослеживается значительная эволюция.

Но и трактаты Плотин начал писать тоже далеко не сразу. Вначале, как это

было принято у античных философов, он преподавал в устной форме, и только

потом, по просьбе учеников, стал записывать свои трактаты. При этом Плотин

обладал феноменальными способностями, на которые указывает Порфирий:

«Продумав про себя свое рассуждение от начала и до конца, он тотчас записывал

продуманное и так излагал все, что сложилось у него в уме, словно списывал

готовое из книги. Даже во время беседы, ведя разговор, он не отрывался от своих

рассуждений: произнося все, что нужно было для разговора, он в то же время

неослабно вперял мысль в предмет своего рассмотрения. А когда собеседник

отходил от него, он не перечитывал написанного, ибо, как сказано, был слишком

слаб глазами, а принимался прямо продолжать с того же места, словно и не

отрывался ни на миг ни для какого разговора. Так умел он беседовать

одновременно и сам с собою и с другими, и беседы с самим собою не прекращал он

никогда, разве что во сне; впрочем, и сон отгонял он от себя, и пищею

довольствовался самой малой, воздерживаясь порою даже от хлеба, довольствуясь

единою лишь сосредоточенностью ума» (8).

Кроме того, что Плотин был гениальным философом, факты, описанные

Порфирием, показывают, что он был еще и незаурядным педагогом, потому что

23 См.: Лосев А.Ф. История античной эстетики, т.6. М., 1982. С.

93

многие богатые граждане Рима перед смертью отдавали Плотину своих детей на

воспитание, «доверяя их и все свое имущество его опеке, словно был он свят и

божествен» (9). Этот факт говорит о том, что Плотин был довольно обеспеченным

человеком и дом его был достаточно велик.

Об отношении Плотина к своему телу мы уже имеем представление, и

результат такого отношения можно было наблюдать в последние годы жизни

Плотина. «Часто страдая животом, он никогда не позволял себе делать

промывание, твердя, что не к лицу старику такое лечение; и он отказывался

принимать териак, говоря, что даже мясо домашних животных для него не годится

в пищу. В бани он не ходил, а вместо этого растирался каждый день дома; когда же

мор усилился (неизвестно, о какой именно эпидемии здесь идет речь. — В.Л.) и

растиравшие его прислужники погибли, то, оставшись без этого лечения, он

заболел еще и горлом. При мне никаких признаков этого еще не было, - пишет

Порфирий, - но когда я уехал, болезнь его усилилась настолько, что и голос его,

чистый и звучный, исчез от хрипа, и взгляд помутился, и руки и ноги стали

подволакиваться» (2). Какая именно болезнь постигла его в последние месяцы его

жизни, неизвестно. Разные врачи на основании перечисленных выше симптомов

предполагают разное: одни говорят, что это была проказа, другие — туберкулез.

«О кончине его Евстохий нам рассказывал так (сам Евстохий жил в Путеолах

и поспел к нему, лишь когда уже было поздно): умирающий сказал ему: «А я тебя

все еще жду», потом сказал, что сейчас попытается слить то, что было

божественного в нем, с тем, что есть божественного во Вселенной; и тут змея

проскользнула под постелью, где он лежал, и исчезла в отверстии стены, а он

испустил дыхание (по тогдашним языческим поверьям, душа, уходя из тела,

принимает вид змеи. — В.Л.). Было ему, по словам Евстохия, шестьдесят шесть

лет» (2).

Трактаты Плотин писать стал не сразу, но лишь по просьбе учеников стал

аписывать те рассуждения, которые приходили ему в голову. Заглавий к ним он не

давал, поэтому ученики озаглавливали их сами. Порфирий перечисляет эти

названия: «О прекрасном», «О бессмертии души», «О судьбе», «О сущности

души», «О трех начальных субстанциях», «О двух материях», «О качестве», «О

диалектике», «О силе и действии», «Против гностиков» и т. д. — всего

насчитывается 54 трактата, хотя в действительности их было иное количество.

Порфирий, получив после смерти своего учителя наследство в виде письменных

его работ, решил их издать. Он пишет, что число 54 его поразило тем, что оно

разделяется на 6 и на 9: оба числа являются совершенными, что показывает