Лекции по истории западной философии

совершенство всех трактатов Плотина. В действительности, это не совсем так,

потому что некоторые трактаты Порфирий разбил на несколько частей, а другие,

наоборот, объединил в один, так что число 54 получилось у него достаточно

искусственно.

Эти трактаты Порфирий объединил в шесть групп, в каждой группе по девять.

Девять по-древнегречески будет эннеа (_enn)ea) , поэтому трактаты получили

название «Эннеады» (т. е. девятки) — так и называются работы Плотина во всей их

совокупности. Разбил их Порфирий следующим образом: в первую Эннеаду он

включил трактаты, посвященные этике, во вторую — посвященные предметам

физическим и обнимающие то, что относится к космосу; третья Эннеада, также

посвященная космосу, охватывает смежные с ним предметы — то, что мы бы

назвали натурфилософией, философией природы; четвертая посвящена работам о

Душе; пятая — работам об Уме; шестая, наиболее объемная Эннеада, включает

работы о Едином.

Место, занимаемое трактатом в Эннеаде, у Порфирия не случайно. Как он сам

пишет, он расположил их, «в каждой начиная с вопросов менее значительных».

Однако, с нашей точки зрения, это не совсем так, и их можно расположить и

несколько иначе. Так, например, трактат «О трех первоначальных субстанциях»,

помещенный первым в пятой эннеаде (V.1), в действительности чрезвычайно важен

для понимания всей философии Плотина. Это, пожалуй, единственный трактат, в

котором Плотин делает попытку изложить систему своей философии. Обычно он

94

рассуждал о каком-нибудь конкретном вопросе, но при этом приводил в действие

весь арсенал своей философии. Поэтому в любой работе Плотина в сжатой форме

содержится вся его философия. Поэтому понимать Плотина весьма и весьма

сложно. Проблема герменевтики, ставшая наиболее популярной в XX в., для

Плотина актуальна как ни для кого из философов: для того, чтобы знать всю

философию Плотина, нужно читать его работы, посвященные конкретным

проблемам, а для того, чтобы читать и понимать эти проблемы, нужно знать всю

его философскую систему. Плотина часто считают одним из наиболее сложных

философов. Язык, которым написаны его трактаты, часто непонятен; очевидно, что

писал он их не как педагог, а скорее записывал их для себя или для тех своих

учеников, которые уже все знали из устных занятий и которым эти работы скорее

нужны были для того, чтобы повторить то, что было уже им известно. Поэтому

читать Плотина довольно трудно, и так же, как и Гераклита, его называют «темным

философом».

Еще об одной проблеме, связанной с именем Плотина, — об Оригене. Второй

раз это имя всплывает в работе Порфирия в следующем контексте. Порфирий

пишет: «А когда к нему на занятия пришел Ориген, то он весь покраснел и хотел

тотчас же встать с места; Ориген просил его продолжать, но он ответил, что когда

говоришь перед тем, кто заранее знает, что ты скажешь, то надо скорее кончать; и,

сказав еще несколько слов, закончил занятие» (). Это, конечно, можно объяснить

тем, что Ориген учился вместе с Плотином у Аммония Саккаса, но понятно и то,

что Ориген должен быть человеком, по своему уму по крайней мере равным

Плотину, если не превосходящим его. В любом случае можно сделать вывод, что

Ориген, по всей видимости, был человеком не менее умным, чем Плотин. Если о

Плотине говорят как об одном из наиболее гениальных философов, то Ориген

также не мог затеряться в истории. Это дает основание предположить, что это был

тот самый Ориген, один из учителей христианской Церкви, который, с одной

стороны, оказал огромное влияние на богословие многих Отцов Церкви (в

частности, великих каппадокийцев), а с другой, вероятно, сам того не желая, своим

трактатом «О началах» дал толчок многим ересям, впоследствии осужденным на V

Вселенском соборе. Это гипотеза, и до сих пор одни считают, что Ориген — ученик

Аммония Саккаса, друг Плотина и Ориген-христианин - это одно и то же лицо,

другие же считают, что это совершенно разные лица. Никаких исторических

доказательств в пользу того или иного предположения пока не найдено, поэтому

каждый выбирает ту версию, которая ему по душе. Но все же местожительство

Оригена и Плотина, годы их жизни, общность философских положений (главное у

Плотина – учение об ипостасях, Ориген же первым ввел термин «ипостась» в

христианское богословие24), а также ум Оригена, о котором идет речь у Порфирия, -

все это позволяет предположить, что Ориген-христианин и Ориген — друг Плотина

одно и то же лицо. К тому же Порфирий указывает, что Ориген написал трактат, в

котором говорится, что «царь есть единственный творец», т. е. говорится о Боге как

о Творце мира, а это возможно лишь в христианском понимании этого понятия.

Подход к философии Плотина