Лемминг Белого Склона

Охраняла Эрвингард, как положено, городская стража во главе с херсирами — по сотне на фьёртинг, или четверть. Херсир южного фьёртинга погиб ещё в начале нападения, северного — чуть позже, в стычке с людьми Бьёлана Тёмного: предводителя стражей случайно подстрелил Рэфкель Лосось, после чего доблестные ополченцы разбежались. Охрана восточной четверти напоролась на восставших рабов и щитовых дев. Последним почти не пришлось участвовать в сражении: трэли взломали стену щитов, щедро оплатив этот успех, но херсир успел перестроить ряды, сам стал во главе клина и переломил ход битвы, превратил её в резню. Рабы дрогнули, бежали на корабли. Ньёрун их не остановила — незачем: три четверти ополчения восточного фьёртинга вымостили телами улицы родного города. Валькириям осталось лишь добить оставшихся. Херсир же западного округа оказался более удачлив: успел собрать людей и без особых потерь добрался до хольда, где и занял оборону.

Всё это Рати и Самар поведали Орму по возвращении.

— Скверное дело, — мрачно заметил Орм, — нас на площади ждёт больше сотни, а перейдут в наступление — нам не придётся делить добычу. Скверно, скверно… Что же делать? Сколько нас вообще осталось? Семнадцать! Сиськи Кэльданы, семнадцать против сотни! — племянник Сигурда ярла, отважный герой и неотразимый красавец, муж благородный, зашёлся в безумном хохоте. Его прекрасные синие глаза покраснели и слезились.

Викинги молча переглядывались. Опускали взоры. Стыд и тревога леденили сердца.

Наконец Унферт Алмарец отвесил Орму звонкую плюху.

— Спасибо, — сказал Белый, потирая щёку и вытирая лицо.

— Идём и погибнем, — решительно заявил Рагнвальд, — затем и приехали…

— Нет нужды, — возразил Унферт, — они не знают, где мы и сколько нас. Это первое. Второе — нас ведь больше семнадцати. Ну, на острове.

— Думаешь позвать на помощь девиц да Бьёлана? — с сомнением проговорил Орм. — Ударить с трёх сторон одновременно, хм… Рати, Самар — бегите обратно, скажите…

— Не гони оленей, — бросил Дрогвар Хмурый, — Арнульф запретил Бьёлану бросать ворота без присмотра, и не думаю, что он ослушается, пусть бы даже ты ему повелел, Орм Эриксон.

— Никто не говорит, чтобы бросать ворота, — заметил Унферт, — пусть оставит там пару человек — много ли надобно, чтобы напугать горожан? Решай, Эриксон!

— Чего там решать, — махнул рукой Орм. — Бегите, парни, да поживее! Скажите старшим, чтобы двигались на хольд, но пока не дам особый знак рогом — в битву не лезли. Ну, ходу…

…Бьёлан долго упирался, но Рэфкель обвинил его в нерешительности — мол, вы, геладцы, больше похожи на покорных собак, чем на бесстрашных волков, и мало цените соратников, но слишком боитесь гнева вожака! На это Тёмный пробормотал нечто ругательное на своём языке, выставил стражу на воротах и двинулся с остальными на юг.

Орм же дождался возвращения гонцов и приказал изготовиться к бою.

— Эти скотоложцы стали вокруг башни да в окрестных домах. Наше дело — выманить их на площадь, чтобы прочие могли ударить им в спину. Также следует поджечь крышу вон того дворца, — Белый указал на Радасаллир. — Свегдир, займись этим, у тебя и прозвище подходящее.

Свегдир Ожог удивился:

— А как?

— А штевнем об косяк, — усмехнулся Орм. — Сам знаешь, как. Сумел в Арильоне — и тут сумеешь. Хродгар, Лейкнир, Рагнвальд, Утред — striП ok bakki, сможете? Щиты за спину! Остальным — сомкнуть скельдборг! Спьоты — на плечо! Fram!

«Fram» — значит «fram»: вперёд на врага, и будь что будет.

Между тем Арнульф со своими добрался до каменного сарая, ветхого и убогого, как вся наша жизнь. Там поработали люди Бьёлана: кругом валялись трупы. В сарае обнаружился люк, а за люком — вход в подземелье.

— Кетиль, вот тебе два факела. Иди вперёд, будешь у нас человек-маяк!

Кетиль неуверенно оглянулся на вождя, вздохнул и полез во тьму.

— Так вот где ты пропадал весной, — догадался Хаген.

— Я больше года ждал случая пошарить в здешних подземельях, — усмехнулся сэконунг, — и это не улучшило ни мой нрав, ни моё здоровье. Проход выведет нас в подвалы под хольдом и Радсаллиром, полные золота и серебра, а оттуда — в цитадель. Там, друзья мои, придётся туго. Первым пойдёт Бьярки, за ним — Хравен и Слагфид. Есть ли у тебя, герре сейдман, какие-нибудь неожиданности на такой случай? Чтобы устроить переполох и отвлечь внимание?

— Есть заготовка, но действовать придётся без промедления.

— Хорошо. Хаген и Торкель — у вас самое трудное дело: когда заварится пиво, бегите и отоприте ворота — там засов и хлипкий замок, выбьете без труда. Прочие — прикроете. Потом распахните створки, а ты, Хравен, подашь знак нашим снаружи. Всё ясно?

— Коли ты уже побывал тут, Арнульф Иварсон, — невпопад спросил Торкель, — то почему тогда же и не разграбил здешнюю сокровищницу?

— Трудно мне было бы в одиночку вынести тридцать тысяч гульденов, знаешь ли…

— ТРИДЦАТЬ ТЫСЯЧ!!! — воскликнул Торкель, эхо ударило по ушам, а Седой — по затылку.