Лемминг Белого Склона

Рагнвальд дунул в рог, и войско двинулось на «Сокквабекк». Им навстречу вышли люди Атли Ястреба, выставив щиты и копья. На самом большом щите они несли тело своего вождя. Хаген обрадовался, увидев Атли поверженным, и не сдержал злой улыбки.

— Погодите, витязи! — пожилой викинг во главе отряда опустил копьё. — Мы только что лишились хёвдинга и не имеем желания сражаться. Вы пропустите нас на корабль, чтобы мы могли отбыть как можно скорее? Можем заплатить выкуп, если надо.

Орм и Унферт переглянулись. Унферт с сомнением поджал губы. Орм сказал:

— Вы можете поклясться, что в течение девяти дней никому не скажете о том, что здесь случилось, и что не станете мстить ни мне, ни моему повелителю, и никому из нас?

— Ты похож на Сигурда ярла, — заметил старик, — но сыновей у него нет, а значит, ты — Орм Белый, сын его сестры Гуннхильды. А кто же твой повелитель?

— Это мало тебя касается, старый викинг, — улыбнулся Орм, — скажу лишь, что спустя некоторое время ты сам сможешь об этом узнать: все скальды будут говорить о нём висы!

— В любом случае, — вздохнул старик, — мы не можем принести подобных клятв…

— Довольно слов, — Орм ударил предводителя саксом, отбросил тело, подхватил его копьё и метнул в неприятельский строй, да так удачно, что пронзил чью-то ногу.

— Не стоило с ним говорить, — Рагнвальд подоспел раньше прочих, опустил широкую секиру…

Поначалу люди Атли старались держать строй, но одних мучил злой хмель, других опечалила и устрашила гибель вождя, третьи вовсе не ожидали, что на Эрсее им придётся драться; кроме того, следовало сберечь тело Ястреба. Словом, задние ряды дрогнули, передние — пали, щит, на котором лежали останки хёвдинга, грохнулся наземь, тело втоптали в грязь, а самые пронырливые ушли поодиночке. Был среди них и Ингмар Хювборг: обменявшись для виду парой ударов с Торвидом Моржом и Лони Лепестком, он бросил щит и скрылся за длинным сараем.

Уж этого наблюдательный Хаген позволить никак не мог!

Лемминг нагнал Ингмара через тридцать шагов, у какой-то горящей корчмы. Хювборг обернулся. Света было вдоволь, и он успел рассмотреть паренька, хотя и не узнал его.

— Здравствуй ты ныне, Ингмар Высокий Замок! — коротко поклонился Хаген, не сводя глаз с меча в деснице противника. — Должно мне перед тобой извиниться. Помнится, год назад я сказал, что мы с тобою встретимся в Нибельхейме. Что ж, я ошибся, как свойственно смертным! Надеюсь только, что третий раз мы повстречаемся в светозарном Чертоге Павших. Ныне же ты узнаешь, как сражаемся мы, прыщавые мужеложцы!

— Тьфу ты, сиська троллихи! — изумлённо воскликнул Ингмар. — Я не узнал тебя, заморыш. Это за тебя заплатили полсотни марок? Ты должен благодарить меня, что я поднял цену твоей чести, а ты бросаешься с топором! Эх, жаль времени, но надо тебя проучить.

— Нет чести у раба, — процедил Хаген, чувствуя, как немеет левая нога: забыл про порез выше колена, перевязать не удосужился, — ты поднял цену задницы, а не чести, но теперь мог бы просто попросить прощения за те свои оскорбительные слова, и мирно разойдёмся.

— Поделюсь с тобой напоследок одной мудростью, маленький недоумок, — осклабился Ингмар, поднимая меч, — лучше получить смертельную рану, чем извиняться!

И ударил сверху, старым добрым приёмом «Полёт сокола».

Хагена спасла нога: юноша припал на колено, подставил топор, меч Ингмара ударил не в полную силу, Хаген поймал лезвие крюком, зацепил, отвёл в сторону, сбросил — а затем стремительно распрямился и всадил топор прямо противнику в лоб. Ингмар был на полторы головы выше Хагена, но подошёл слишком близко. Железная борода криво рассекла лицо викинга, и никто бы не сказал, что это пошло ему на пользу. Ингмар тяжело рухнул навзничь, едва не задавив своего убийцу. Хаген перевернул труп, вытащил оружие. Чёрно-багровая рана в черепе извергала белый мозг. Глядя на это, Хаген сказал вису:

Вепрь мохнорылый,
Атли дружинник,
Лемминга склона
Ниддингом счёл.
Ныне расчёлся
Волчонок Седого,
Рыгает мозгами
Клён-меченосец:
Не столь высоко
Стоял замок плеч,
Тролль бородатый
Башню обрушил.

— Вот это — хорошая виса, — одобрил Фрости Сказитель.

Хаген обернулся. Сил удивляться не было. Сказитель улыбался, протирая меч.

— Как ты тут очутился? — спросил Хаген.

— Я тоже хотел его убить, но ты зачем-то меня опередил.

— Он назвал меня мужеложцем, — оправдался Хаген.

— Да, я всё слышал и видел.

Фрости глянул куда-то вбок и добавил:

— А что, попка у тебя ладная!

— Сложи о ней вису, и, может, я заплачу тебе серебром, но скорее — сталью.

— Экий зубастый лемминг! — ухмыльнулся Фрости. — Надо тебе рану перевязать, а то как-то некрасиво, честное слово…

— Погоди, — Хаген склонился над трупом, — у меня доспех износился, а тут такая славная кольчуга. Думается мне, Ингмару она уже не пригодится…