Ленин и Парвус. Вся правда о «пломбированном вагоне» и «немецком золоте»

Приезд русских эмигрантов, возвращающихся домой, вызвал в Стокгольме немалый интерес. Газета «Politiken» в № 85 от 14 апреля 1917 года поместила сообщение об этом на первой полосе. В частности, там говорилось: «После приветствий и поздравлений группа русских направилась мимо щёлкавших аппаратами газетчиков и кинооператоров к гостинице “Регина”…»

Увы, несколько фото сохранилось, а кинокадры исчезли. Зато сохранилось небольшое сообщение в том же номере «Politiken»:

«Наши друзья не хотели давать никаких интервью. Вместо интервью приехавшие передали через «Politiken» прессе и общественности коммюнике о поездке.

Самое важное, чтобы мы прибыли в Россию как можно скорее, — с жаром сказал Ленин. — Дорог каждый день. Правительства приняли все меры, чтобы затруднить поездку.

Вы встретились с кем-нибудь из немецких товарищей по партии? (Тут надо помнить, что тогда социал-демократы всей Европы считались сотоварищами. — С.К.)

Нет. Вильгельм Янсон из Берлина пытался встретить нас в Лингене у швейцарской границы. Но Платтен отказал ему, сделав дружеский намёк на то, что он хочет избавить Янсона от неприятностей такой встречи».

(В. И. Ленин. ПСС, т. 31, стр. 95.)

Член Генеральной комиссии германских профсоюзов Вильгельм Янсон — шовинистически настроенный социалист, один из редакторов «Корреспондентского Листка Генеральной Комиссии профсоюзов Германии», добивался встречи с Лениным, но что это было — плохо замаскированная провокация или журналистская назойливость, сказать сложно. В любом случае Янсон успеха не добился.

Вернер Хельвег, упомянув о Янсоне, сообщает также, что ещё одну попытку вступить в контакт с проезжающими предпринял Парвус-Гельфанд — с согласия шовинистического немецкого «социалистического большинства» и германского Министерства иностранных дел. Причём Хельвег пишет, что Парвус намеревался встретиться с Лениным уже в Швеции. Это вполне похоже на правду… С одной стороны, Парвус к тому времени был уже чуть ли не платным провокатором, а с другой стороны, сам факт его контакта с Лениным поднимал бы реноме Парвуса в глазах разнообразных «работодателей» и «спонсоров». Хальвег пишет:

«Но Ленин категорически отказывается встретиться с Парвусом-Гельфандом, которого он осуждает как «архишовиниста». Большевистский вождь отвечает лишь одно: он не занимается дипломатией, его дело — социальная революционная агитация. Парвус в состоянии раздражения поручает одному из посредников передать своё возражение, из которого видно, как мало понимает он суть ленинской натуры: «Скажите Ленину — пускай он только агитирует, но если для него не существует государственной политики, то он станет безвольным орудием в моих руках»…»

Если приведенное заявление не апокрифично (а скорее всего, оно аутентично), то оно показывает, что Парвус, нередко вертевший Троцким, не только плохо понимал суть ленинской натуры, но и плохо читал уже опубликованные ленинские работы. Иначе он знал бы, что государственная политика для Ленина существовала, но не в рамках буржуазного государства, а в рамках пролетарского государства нового типа, за реализацию которого Ленин и собирался бороться по возвращении в Россию.

СРАЗУ после приезда в Стокгольм в русском генеральном консульстве Владимир Ильич получил официальное свидетельство № 109 о проезде всей группы эмигрантов в Россию.

13 же апреля в гостинице «Регина» прошло совещание русских эмигрантов с шведскими левыми социал-демократами. Председательствовали бургомистр Стокгольма Карл Линдхаген и Ленин. Ленин сделал сообщение о поездке, Линдхаген выступил с речью «Свет с востока». Шведы высказали полную солидарность с таким шагом русских социал-демократов, как решение проехать через Германию, а социал-демократ Карл Карльсон, редактор газеты «Politiken», выразил надежду, что революция в России перерастёт в международную революцию (В. И. Ленин. ПСС, т. 31, стр. 530, прим. 62).

Провёл Владимир Ильич и отдельное узкое совещание только со «своими». Поскольку оба члена Заграничной коллегии ЦК, то есть — Ленин и Зиновьев, возвращались на родину, было решено образовать в Стокгольме представительство ЦК — Заграничное бюро (ЗБ) ЦК в составе Вацлава Воровского, Якуба Ганецкого, давно работавших в шведской столице, и Карла Радека, который дальше не поехал и оставался в Швеции. Его, как и Фрица Платтена, не впускало в Россию Временное правительство.

Членам ЗБЦК были даны инструкции и переданы средства Заграничной коллегии: 300 франков и ценные бумаги — облигации шведского государственного займа той же стоимости, в которые в своё время вложил партийные средства ещё Александр Шляпников, ранее уехавший на партийную работу в Петроград.