Ленин и Парвус. Вся правда о «пломбированном вагоне» и «немецком золоте»

В ПОЛОВИНЕ седьмого вечера 13 апреля, после прощального обеда, Ленин с товарищами, которых провожало около ста человек, выехал из Стокгольма — уже обычным пассажирским поездом в обычном вагоне. Вместе с ним в одном купе ехал писатель-коммунист Давид Сулиашвили, и его воспоминания дают объёмную и явно достоверную картину последнего проезда Ильича по шведской территории. Сулиашвили вспоминал: «Как только мы расположились в купе, Ленин достал кипу газет, улёгся на верхней койке, зажёг электричество и начал читать».

Что ж, это был стиль, свойственный Ленину во все периоды его жизни. Ведь газеты — это ничем не заменимый источник сведений о том, как и какую информацию (или дезинформацию) получает из газет массовый читатель. Знать это политическому лидеру-большевику было более чем необходимо — не зная врага, не будешь знать, как с ним бороться, как переубеждать тех, кто ещё верит и доверяет политиканам из элитарного меньшинства и политиканам, обслуживающим интересы элитарного меньшинства.

Наутро в коридоре вагона провели собрание и условились, что переговоры на границе будут вести Ленин и старый большевик Миха Цхакая. Поезд тем временем неспешно вёз своих пассажиров в небольшой шведский рыбачий посёлок Хапаранда на северном берегу Ботнического залива.

В Хапаранду группа Ленина добралась 15 (2) апреля, откуда путь лежал уже в Торнео в русской Финляндии. При взгляде на карту Швеции и Финляндии маршрут на Хапаранду и Торнео обескураживает. Зачем Ленину понадобилось ехать из Стокгольма к чёрту на кулички, через всю Швецию, в далёкую Хапаранду и, перебравшись оттуда в соседний Торнео, ехать к финско-русской границе через всю Финляндию, если от Стокгольма через Аландские острова до финского Або — рукой подать?

Уж не знаю — то ли в этом выразилось стремление Милюковых как-то уязвить Ленина и хотя бы на пару суток оттянуть его появление в Петрограде, то ли сказались опасности военного времени, но в любом случае задумываешься — как может быть мелок и глуп воспитанный старым, антиленинским миром человек, идя на войны во имя прибылей той элитарной кучки, против которой так страстно боролся Ленин. На войны, которые простое и человечное делают сложным, а страшное и подлое — допустимым…

Так или иначе, эмигранты добрались до шведской Хапаранды.

Ботнический залив был ещё вовсю покрыт льдом.

Поздней осенью 1907 года Ленин шёл по непрочному льду южной части этого залива, уходя из России во вторую эмиграцию. Теперь, через десять лет, ранней весной 1917 года, он переехал по его льду из Хапаранды в финский Торнео на санях-вейках.

Несмотря на то что над зданием вокзала в Торнео был вывешен красный флаг, эмигрантов обыскали английские (!) офицеры-контролёры из штаба войск Антанты (?!) (В. И. Ленин. ПСС, т. 31, стр. 647). Причём Ленина и Миха Цхакая в отдельной комнате раздели догола (!). В последнее просто не верится, но об этом пишет такой авторитетный и информированный лениновед, как Владлен Логинов.

В любом случае факт обыска и издевательств над Лениным со стороны английских офицеров никем не отрицается. А действия англичан на территории русской Финляндии вполне дают ответ на вопрос — как поступили бы с Лениным английские власти, если бы он оказался в их власти на английской территории. И в «Прощальном письме к швейцарским рабочим», опубликованном на немецком языке в газете «Jugend-Internationale» 1 мая 1917 года — после отъезда Ленина, он имел все основания сказать: «Для нас не подлежало… ни малейшему сомнению, что империалистическое правительство Англии ни за что не пропустит в Россию русских интернационалистов, непримиримых противников империалистического правительства Гучкова-Милюкова и Кº, непримиримых противников продолжения Россиею империалистической войны» (В. И. Ленин. ПСС, т. 31, стр. 88).

Психологическое давление на группу Ленина выразилось и в том, что до Петрограда её сопровождал вооружённый конвой, причём Вернер Хальвег, например, сообщает, что два английских офицера ехали с группой Ленина до Петрограда. Факт бесчинства англичан на российской территории по отношению к эмигрантам показателен во всех отношениях, как и казус с конвоем… Но по большому счёту это было мелкой местью, на фоне которой тем более мощно выглядели последующие события уже ближайших суток.