Ленин и Парвус. Вся правда о «пломбированном вагоне» и «немецком золоте»

Как и следовало ожидать, имена Huber, Pfluger, Kloti, G. Muller значатся под резолюцией, признающей «защиту отечества», т. е. оправдывающей измену социализму во время войны, империалистический характер которой разоблачен уже 1000 раз! Имена Nobs, Affolter, Schmid, Naine, Graber значатся под резолюцией, отвергающей «защиту отечества».

Посмотрите же, какую бесстыдную, бессовестную игру с социалистическими рабочими ведут Гримм и социал-патриоты…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 30, стр. 290.)

Имя Нобса упомянуто Лениным в начале 1917 года в числе интернационалистов, однако уже через два месяца Нобс отдрейфовал к социал-патриотам. Зато Платтен вновь стал сближаться с Лениным.

Обращу также внимание читателя на то, что из цитированного письма ясно следует, что во время Первой мировой войны Ленин был противником «защиты» буржуазного «отечества» не только российскими, но и швейцарскими, и вообще любыми рабочими. Он был противником участия трудящихся в империалистической, чуждой их интересам войне, а не сторонником поражения России, хотя и писал, что последнее приемлемее для рабочих и крестьян, чем проливание ими крови за то, чтобы в карманы российских и других мировых богатеев изливались золотые потоки военных прибылей.

ЧТО ЖЕ до переговоров с немцами, то Платтен довёл их до успешного конца. Причём условие об экстерриториальности выдвигалось как ультимативное, и Ромберг попенял Платтену, что не в дипло-матических-де традициях, чтобы частные лица предписывали правительству государства — каким способом должен осуществляться проезд через его страну?

Впрочем, Ромберг рекомендовал Берлину с разрешением не тянуть. Он заявлял, что «учитывая недоверчивый характер русских, которые сначала не хотели верить в возможность безопасного проезда… а также отсутствие единства мнений эмигрантов», не исключается, что русские «опять передумают». Насчёт якобы излишней «недоверчивости» Ромберг был не очень-то прав — любой станет недоверчивым и нервным в той ситуации, в которой оказались эмигранты-ленинцы, тем более что Ромберг отмечал «бесцеремонность контрдействий со стороны Антанты».

Итак, всё уладилось в итоге благополучно. А задержка с отъездом до 9 апреля была вызвана тем, что, как уже ранее было сказано, меньшевики во главе с Мартовым хотя и пожелали вначале примкнуть к отъезжающим, выдвинули дополнительное требование о предварительном согласии Временного правительства или Петроградского Совета обменять выезжающих из Швейцарии эмигрантов на германских гражданских военнопленных.

Заранее было ясно, что согласие получено не будет. Наоборот, во французских газетах появились сообщения, что министр иностранных дел Павел Милюков угрожает эмигрантам, едущим через Германию, арестом, как государственным изменникам. При всей абсурдности угрозы сам её факт был ответом на требование «мартовцев». К слову, угроза Милюкова лишний раз доказывает, что планы переезда никто от российских властей не таил.

И ещё один документ нам надо знать. В связи с угрозой Милюкова все отъезжающие с Лениным давали подписку следующего содержания:

«Я, нижеподписавшийся, удостоверяю своей подписью:

1. что условия, установленные Платтеном с германским посольством, мне объявлены;

2. что я подчиняюсь распоряжениям руководителя поездки Платтена;

3. что мне сообщено известие из «Petit Parisien”, согласно которому русское Временное правительство угрожает привлечь по обвинению в государственной измене тех русских подданных, кои проедут через Германию;

4. что всю политическую ответственность за мою поездку я принимаю на себя;

5. что Платтеном мне гарантирована поездка только до Стокгольма.

9 апреля 1917 г. Берн — Цюрих».

(В. И. Ленин. ПСС, т. 31, стр. 524.)

Эти подписки были отобраны до выезда из Швейцарии в поезде от Берна в Цюрих.

ВСЮ ПИКАНТНОСТЬ ситуации при проезде транзитом через Германию Ленин, как видим, прекрасно понимал, однако иного пути добраться до бурлившей России не было. Поэтому-то он и настоял на праве экстерриториальности, то есть — проезде без контроля паспортов и багажа, без допущения в вагон кого бы то ни было из германских чиновников и вообще германских граждан. Отсюда и пошёл ездить «пломбированный вагон» по страницам ряда петроградских газет — как пошлый исторический курьёз.

В качестве ещё одного подобного курьёза могу сообщить, что в 1950-е годы директор ЦРУ Аллен Даллес вспоминал, как якобы «на исходе» 1916 года некий «крепкий лысый человек с рыжеватой бородкой» настойчиво желал встретиться с ним — тогда резидентом американской разведки в Швейцарии. Но, заключал Даллес, «меня ждала партия в теннис с прекрасной дамой», и Ленин — ну кто же ещё это мог, по уверению Даллеса, быть! — так и не был принят. Причём историки ЦРУ якобы вычислили, что Ленин-де заходил к Даллесу незадолго до отъезда в Россию, «посоветоваться о немецких субсидиях большевикам».

Да-а-а…