Ленин и Парвус. Вся правда о «пломбированном вагоне» и «немецком золоте»

Зал слушал внимательно, хотя не все лица выражали одобрение и понимание. Вроде бы речь о мире, а Ленин — против.

Ленин же продолжал:

— Несомненно, что когда английские и французские социал-шовинисты сказали, что они не идут на конференцию, — они уже всё знали: они пошли в своё министерство иностранных дел, и им там сказали: мы не хотим, чтобы вы туда шли… Отрицать то, что Боргбьёрг — агент немецкого правительства, нельзя. Вот почему, товарищи, я думаю, что нам эту комедию надо разоблачать. Все эти съезды не что иное, как комедии, прикрывающие сделки за спиной народных масс.

(В. И. Ленин ПСС, т. 31, стр. 364–367.)

Вот тебе и «пломбированный вагон»!

Вот тебе и «немецкий шпион»!

А ведь как удобно было бы укрыться за спиной Боргбьёрга действительному агенту немцев…

Впоследствии отставные «социалистические» политики Февраля об истории с Боргбьёргом вспоминать не любили, а если и вспоминали, то с явным намерением затемнить этот неприглядный для них эпизод. Так, например, бывший комиссар Временного правительства доцент Владимир (Владас) Станкевич

(Станка), покинувший Россию в 1919 году и с 1949 года живший в США, написал о Боргбьёрге следующее:

«Подлинное же мнение большинства германской социал-демократии привёз представитель датских социалистов Боргбьёрг. Он появился как-то таинственно, произнёс небольшую (?! — С.К.) речь с явными недомолвками, потом на неделю куда-то стушевался. Потом появился опять и заявил, что может приблизительно изложить мнение германских социалистов. Но это мнение отнюдь не произвело впечатления ответного рукопожатия, а скорее, попытки спекульнуть на русской революции».

В общем, по Станкевичу выходило, что приезжала, мол, какая-то мелкая подозрительная «шушера», которую никто (и особенно «трудовики» во главе со Станкевичем-Станкой) всерьёз не воспринял.

А ведь пятидесятилетний Боргбьёрг к тому времени был уже двадцать лет депутатом датского парламента, главным редактором центрального органа партии — газеты «Социал-Демократ». К русскому Октябрю он отнёсся враждебно, в двадцатые и тридцатые годы занимал в королевском правительстве Дании посты министра социального обеспечения, а потом — образования. Поэтому тот же Станкевич говорил с ним в 1917 году «без дураков», прекрасно представляя себе немалые фактические полномочия датчанина.

Помалкивают в своих мемуарах о Боргбьёрге и Керенский, и Милюков, и это, вообще-то, попахивает саморазоблачением. Не углубляясь в догадки, просто выскажу предположение, что подоплёку деятельности Керенского, Милюкова и им подобных фигур писаная история не вскрыла по сей день. Очень уж любопытные это фигуры, и очень уж темны мотивы и скрытые пружины их поступков в 1917 году.

НЕ МЕШАЕТ вспомнить и ещё о некоторых обстоятельствах, связанных с так и не состоявшейся Стокгольмской конференцией, против которой самым решительным образом протестовал Ленин.

Инициатива Боргбьёрга накладывалась и переплеталась с хлопотами других социал-шовинистов нейтральных стран, включая швейцарца Гримма. И эту заграничную возню летом 1917 года были склонны поддержать в Петрограде не только меньшевики типа Чхеидзе и Церетели и эсеры типа Чернова, но и кое-кто из большевиков типа Каменева. Воспользовавшись тем, что Керенский вынудил Ленина уйти в подполье, Каменев 6 (19) августа 1917 года на заседании Центрального исполнительного комитета, где обсуждался вопрос о подготовке к Стокгольмской конференции, выступил с речью. Он заявил, что решение большевиков не участвовать в конференции должно быть пересмотрено. Большевистская фракция ЦИК отмежевалась от выступления Каменева, а Ленин попросту разозлился. 16 (29) августа в № 3 газеты «Пролетарий» (очередной «псевдоним» постоянно закрываемой «Правды») он опубликовал статью «О выступлении Каменева в ЦИК по поводу Стокгольмской конференции», где, имея в виду выступление Каменева, писал:

«Это — пустейшая декламация в духе Чернова и Церетели. Это — вопиющая неправда. Не революционное знамя, а знамя сделок, соглашений, амнистии социал-империалистов, переговоров банкиров о дележе аннексий — вот какое знамя на деле начинает развеваться над Стокгольмом.

Нельзя терпеть, чтобы партия интернационалистов… компрометировала себя кокетничаньем с проделками социал-империалистов, русских и немецких, с проделками министров буржуазного империалистического правительства Черновых, Скобелевых и Кº».

(В. И. Ленин. ПСС, т. 34, стр. 71–72.)

Тогда же Ленин направил директивное письмо в Заграничное бюро ЦК в Стокгольме, где заявил:

«Итак, я абсолютно против участия в Стокгольмской конференции. Выступление Каменева… я считаю верхом глупости, если не подлости…

Я считаю участие в Стокгольмской конференции и во всякой иной вместе с министрами (и мерзавцами) Черновыми, Церетели и их партиями прямой изменой…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 447–448.)