Ленин и Парвус. Вся правда о «пломбированном вагоне» и «немецком золоте»

НА ВСЕРОССИЙСКОЙ конференции РСДРП (б) присутствовал 131 делегат с решающим и 18 с совещательным голосом от 78 партийных организаций. Выборы на конференцию прошли на конференциях местных организаций из расчёта 1 делегат на 500 членов партии. То есть тогда в партии состояло не менее 65 тысяч человек. Ленин на конференции говорил даже о «70000 членов нашей партии» (В. И. Ленин. ПСС, т. 31, стр. 367 и стр. 557, прим. 144).

Сразу после революции численность организаций большевиков не превышала 40–45 тысяч человек (по некоторым данным, и меньше), но, как верно отмечала сталинская «История ВПК(б)», это были «закалённые в борьбе кадры». Теперь же в РСДРП(б) приходило новое пополнение, и это были тоже неплохие кадры — членский билет партии большевиков особых доходов и привилегий весной 1917 года не обещал. Всё обстояло вообще-то наоборот — большевики получали тогда не «пироги и пышки», а «синяки и шишки».

С одной стороны, в период с примерно 1915 года по весну 1917 года о партии большевиков можно было говорить как о некой виртуальности, поскольку связь между руководством и партийной массой нередко почти отсутствовала, особенно по линии «Россия — заграница». Даже ленинские статьи и брошюры доходили до России с трудом.

С другой стороны, партия была и жила даже в эти сложные годы — так уж выстраивал её, так готовил её сам её вождь — Ленин. Армия генерала Монка, во всяком случае, в романе Дюма «Десять лет спустя», сохранила себя как единое целое и в тот период, когда Монк, похищенный д'Артаньяном, в ней отсутствовал. Нечто подобное имело место — но не в романе, а в жизни, — и в партии Ленина. Она сумела сохранить себя и без оперативной связи с Лениным — за счёт прочно установившихся при Ленине и установленных Лениным идейных связей.

Теперь партийная масса была связана с Лениным напрямую, а Ленин был связан напрямую с партийной массой.

И это было хорошо.

На Апрельской конференции обсуждались комплекс политических и социальных проблем и линия большевиков в событиях. Несогласных с Лениным на конференции хватало, однако основная часть делегатов пошла за ним. Все резолюции конференции написал, по сути, Ленин, в том числе и «Резолюцию о войне», которая 29 апреля (12 мая) 1917 года была опубликована в № 44 «Правды». Начиналась она так:

«Современная война со стороны обеих групп воюющих держав есть война империалистическая, т. е. ведущаяся капиталистами из-за дележа выгод от господства над миром, из-за рынков финансового (банкового) капитала, из-за подчинения слабых народностей и т. д. Каждый день войны обогащает финансовую и промышленную буржуазию и истощает силы пролетариата и крестьянства…

Переход государственной власти в России к Временному правительству, правительству помещиков и капиталистов, не изменил и не мог изменить такого характера и значения войны со стороны России…

Поэтому пролетарская партия не может поддерживать ни теперешней войны, ни теперешнего правительства, ни его займов…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 31, стр. 403.)

В резолюции было сформулировано и отношение Ленина к сепаратному миру с Германией:

«Что же касается до самого важного вопроса о том, как кончить возможно скорее, и притом не насильническим, а истинно демократическим миром, эту войну капиталистов, то конференция признаёт и постановляет:

Нельзя окончить эту войну отказом солдат только одной стороны от продолжения войны, простым прекращением военных действий одною из воюющих сторон.

Конференция протестует ещё и ещё раз против низкой клеветы, распространяемой капиталистами против нашей партии, будто мы сочувствуем сепаратному (отдельному) миру с Германией. Мы считаем германских капиталистов такими же разбойниками, как и капиталистов русских, английских, французских и пр., а императора Вильгельма таким же коронованным разбойником, как и Николая II и монархов английского, итальянского, румынского и всех прочих…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 31, стр. 405.)

Как видим, резолюция о войне Апрельской конференции большевиков никак не разваливала фронт. И Ленин действительно был противником сепаратного мира с Германией — в отрыве от всеобщего перемирия и мира.

Что же до Боргбьёрга, то Ленин, выступая 25 апреля (8 мая) на конференции, сказал:

— Я не могу согласиться с товарищем Ногиным… Не надо забывать сути и подкладки всей этой истории. Я вам прочту точно сообщённое в «Рабочей Газете» предложение Боргбьёрга и отмечу, что за всей этой комедией якобы социалистического съезда кроется самый реальный политический шаг германского империализма. Тут не может быть и тени сомнения, что это предложение немецкого правительства, которое не делает таких шагов прямо и которому нужны услуги датских Плехановых, потому что на такие услуги немецкие агенты не годятся. Положение Германии самое отчаянное, вести теперь эту войну — дело безнадёжное. Вот почему немцы говорят, что готовы отдать почти всю добычу, ибо они всё-таки стремятся при этом урвать кое-что…