Ленинград, Тифлис…

— Да, что вы… Я же свой долг выполнял…

— Это и похвально, Лев Соломоныч, это и похвально…

Матвей Матвеевич встал и прошелся по узкому кабинету.

— Но вызвали мы тебя в неурочный час по другому делу. Успешно идет разработка связей германского шпиона Фредерикса. Ты с ним знаком?

— Мы изредка встречались.

— Знаю, знаю. А какие у тебя отношения с Дадашевой?

— А что с ней? У нее не отвечает телефон…

— Гражданка Дадашева арестована, находится под следствием.

Лева побледнел. Вскочил со стула.

— Не может быть! Она — честный, кристальной души человек!

Матвей Матвеевич встал напротив Левы, надавил ладонью ему на плечо.

— Ты слушай сюда, Лев Соломоныч! Дадашева попала в сети, запуталась. Ей помочь надо!

Лева бормотал:

— Ее нужно отпустить… Она честная, чистая…

Матвей Матвеевич говорил с Левой, как с ребенком.

— Конечно, отпустят твою Дадашеву. Только не сразу. Нужно объяснить ей, что к чему, что со следствием нужно сотрудничать…

Лева закрутил головой:

— Что нужно сделать?

— Мы тебя вызовем. Устроим вам очную ставку…

Лева опять вскочил со стула:

— Очную ставку? С ней? Никогда!

Сергей Сергеевич подошел к Леве сзади и слегка сдавил ему шею:

— Без истерик, Лев Соломоныч! Мало мы тебе помогали… Вот какую квартирку выхлопотали…

Лева сидел бледный. По его лицу катились крупные капли пота.

— Что я должен ей сказать?

* * *

… Вету стали опять допрашивать и, казалось, допросам не будет конца. Она сидит на маленьком неудобном табурете, а в глаза ей бьет ослепительный свет.

Вопросы те же самые.

— Когда завербовали?

— Какие давали задания?

— Где и с кем встречалась?

— Пароли? Явки?..

Вета устало отвечает:

— Нет… не знаю… не давали… не встречалась… я не понимаю, чего вы от меня хотите…

— Отойдите, станьте к стенке!

Вета стоит, прижавшись спиной к холодной стене. Закрывает глаза и куда-то улетает.

И тут же у самого уха, оглушительное:

— Не спать!

На Вету льется ледяная вода.

И опять неудобный табурет, и вопросы, вопросы, вопросы…

Лампа, направленная в лицо, на мгновенье тухнет, и Вета видит, что перед ней уже другой человек, черненький, густые волосы с сединой, пушистые усы, мягкий голос:

— Вы не волнуйтесь… Лучше сознаться… Вас отпустят… Немного подержат и отпустят…

— В чем я должна сознаваться? Я же ничего не знаю…

— Мы вам поможем, подскажем… Мы ж и так все знаем, вот сколько у нас материалу! — черненький показывает Вете толстую папку.

Вета молчит, закрывает глаза и слышит сквозь сон:

— Шпионаж на Балтийском заводе… Новые подводные лодки… Радиоизмерительные приборы… Как они попали к немцам?

Вета чувствует, как по телу у нее проходит ток: подводные лодки… радио… это Марк. Кто еще?

А черненький все говорит:

— Все эти сведения ваш дружок Фредерикс отправил в Германию. Кто ему их собрал? Соображаете?

Вета кричит:

— Я не знаю! Я ничего не знаю!

Кто-то сильно бьет ее сзади по голове, лампа чертит ослепительный круг и гаснет. И сразу же ледяная вода в глаза, уши, рот.

И опять перед ней маленький блондин:

— Ну что, Дадашева, очухалась? Будем работать дальше?

Вета собирает последние силы и плюет блондину в лицо.

Вета чувствует нестерпимую боль, пытается увернуться, закрыть лицо. Руки ее стянуты за спиной. Ледяная вода. И снова боль…

Вета стоит, прижавшись к холодной стене. Мокрое платье прилипает к телу. Боли уже нет. Только усталость. Закрыть глаза… Заснуть… Умереть…

Вокруг нее появляются люди. И Вета уже не знает, кто действительно тут, а кто ей привиделся. Блондин, черненький, а рядом с ними отец и Марк… О чем-то весело говорят, спорят…

Вета не удивилась, когда увидела Леву. Лева сидит чуть боком, опустив глаза, говорит слабым голосом:

— Я видел несколько раз Дадашеву у проходной Балтийского завода… Она попросила меня познакомить ее с военными моряками… Я видел, как она передавала какие-то бумаги Фредериксу…

Вета произносит с усилием:

— Лева, что ты говоришь, что ты говоришь, Лева…

Лева вскакивает, поворачивается к Вете, громко шепчет:

— Так надо, Вета, так надо! Надо, чтоб ты все это рассказала… И подписала… Тогда тебя отпустят… Иначе — расстрел…

Вета молчит. Потом с ней что-то происходит… Словно что-то сдвинулось в голове, пришло успокоение.

— Хорошо, Лева. Я тебе верю. Я сделаю, как ты сказал…

Опять блондин. Быстро пишет на бумаге. Скрипит перо.

— С иностранцами установила связь еще в меньшевистской Грузии… Была завербована агентами французской и английской разведок… По приезде в Ленинград вышла на связь с германским шпионом Фредериксом… Стала активным участником троцкистско-зиновьевской группы в институте истории искусств… По заданию Фредерикса вступала в половую близость с инженерными работниками Балтийского завода… Их имен я не помню… Смогла у них получить чертежи радиоизмерительных приборов… В обмен на полученные мной шпионские сведения Фредерикс делал мне ценные подарки в торгсине… Действовала сама, других лиц в шпионскую деятельность не вовлекала… Распишитесь и поставьте число.

Вета расписывается. Ставит число. 23 марта.

Ниже расписывается блондин: начальник XI отдела лейтенант Госбезопасности Рейнер.

Еще ниже оставляет подпись черненький, капитан Мигберт.