Ленинград, Тифлис…

Протокол пошел по инстанции. Через два дня обвинительное заключение готово:

По заданиям Фредерикса Дадашева Е. Г. в течение 1933–1937 гг. производила сбор и передачу германской разведке шпионских материалов… Допрошенная Дадашева Е. Г. виновной себя полностью признала… На основании изложенного, Дадашева Е.Г. — армянка, из дворян, дочь нефтепромышленника… обвиняется в шпионаже в пользу Германии по статье 38 п. 6 УК РСФСР…

Обвинительное заключение утвердил… зам. начальника упр. НКВД Ленобласти майор Госбезопасности Шапиро…

… Когда Лева вернулся домой, уже пробило шесть часов. Он прошелся по комнате. Прибрал книги, разложил по ящикам папки с бумагами. Прошел на кухню. Плотно закрыл дверь и окно. Разорвал на тонкие ленты несколько газет и аккуратно законопатил все щели. Потом он включил все газовые конфорки, сел на стул и закрыл глаза.

Лева почувствовал холод и боль, с трудом разлепил глаза, он лежал на диване перед настежь открытым окном. Перед ним стоял Витя Голанд и бил его по щекам. Лева прижался к Голанду и громко зарыдал.

* * *

… Марк опять и опять набирал Ветин номер. В трубке раздавались долгие гудки. Марк надел пальто, вышел на Каменноостровский, вскочил на автобус, проехал одну остановку. В парадном дома № 14 он столкнулся с Данилой. Марк сперва его не узнал. На Даниле была старая изодранная кепка, пальто с оторванными пуговицами, растрепанный шарф вокруг шеи. Он был небрит, от него сильно пахло спиртом. В одной руке Данила держал чемодан, другой прижимал к себе Тату.

Увидев Марка, Данила испуганно отшатнулся.

— Что с вами, — спросил Марк, — где Вета?

Данила дико посмотрел на Марка, попятился назад.

— Тихо, ради Бога тихо, нас могут услышать.

— В чем дело? — переспросил Марк.

Данила глотал воздух, отвечал несвязно.

— Вету увезли… на той неделе… мы уезжаем в Москву… уходите, уезжайте и вы… поскорее…

— Куда увезли? — не понял Марк.

Данила оттолкнул Марка, выскочил на улицу. Марк услышал, как к дому подъехало такси.

Марк стал медленно подниматься по гулкой лестнице. На площадке у Ветиной квартиры он остановился, увидел разорванную бумажную ленточку на двери и внезапно все понял. Он повернулся, кубарем скатился вниз, выскочил на улицу.

— Господи, нужно что-то делать, куда-то бежать, звонить…

Он увидел будку телефона, схватил замерзшую трубку, набрал номер. Услышал знакомый бас.

— Это вы, Карл Иванович? Это…

— Я вас узнал… Я ждал, что вы позвоните…

— Нам нужно поговорить…

— Знаю… Завтра… в шесть…

— Где?

— Вы знаете ресторан Чвановой?

— Где это?

— Это недалеко… На Большом… Угол Рыбацкой… Завтра, в шесть…

В ресторане Ленобщепита, бывшем Чвановой, где когда-то кутили Блок и Горький, было темно и малолюдно. Марк дважды обошел плохо освещенные залы, прежде чем увидел Кребса за угловым столиком в самом дальнем зале. На Кребсе был кургузый пиджачок и не очень чистая рубашка. На столике перед ним стоял пустой графин и тарелка с солеными огурцами. Кребс кивнул, и Марк сел за столик. Тотчас же подошел официант, принес полный графин, поставил перед Марком большой фужер и тарелку с огурцами. Кребс наполнил фужеры до краев.

— За вашу сестру. Не чокаясь.

Обычно после таких порций Марк валился под стол. На этот раз он не почувствовал ничего. Просто прошла по горлу холодная жидкость. Марк подцепил вилкой дольку огурца и стал жевать. Кребс налил опять по полному фужеру.

Марк хотел что-то сказать, но Кребс махнул рукой.

— Потом. Сейчас пейте.

Они опять выпили. Кребс достал трубку и закурил. Марк почувствовал, что ему горло сдавил спазм. Стало трудно дышать.

Кребс затянулся. Положил трубку в хрустальную пепельницу. Стал медленно говорить, словно процеживая слова.

— Я никогда не видел вашей сестры… простите, кузины…

Опять затянулся и положил трубку.

— Я читал ее дело, и мне кажется, что я знал ее всю жизнь…

Марк хотел что-то сказать, но из горла у него вырвалось что-то невнятное. Кребс махнул ему рукой: помолчите…

— Понимаете, есть люди… обычно очень хорошие люди… которые в силу обстоятельств… обречены…

— Я вас не понял, — сказал Марк.

— Ваша кузина… помимо своей воли и желания… стала очень многим мешать… И не оказалось никого, кто смог бы ей помочь… Ее погубили те, кому она верила, кого любила…

Марк пил водку маленькими глотками…

— Это Фредерикс? — тихо спросил Марк.

— И он тоже… Вы знаете, что Ники — мой кузен? Мы очень дружили в детстве. Ники — наш человек. Его отец, мой дядюшка, давал деньги большевикам, помогал устроить революцию. Помните материалы, которые я вам давал на перевод? Их доставал Ники и его люди… Немцы тоже считали его своим. Он был, что называется, двойничок. Мы ему подкидывали материалы, которые он пересылал немцам. Но в Абвере тоже не идиоты… Нужно было давать что-то настоящее… Вот мы и подкинули им дальномеры…

— Их разрабатывал не наш отдел…