Леонид Бредихин

Понятно, что практически все мальчишки, учившиеся в школах Автозаводского района Тольятти, начиная с 9-го класса, посещали учебно-производственный комбинат и один день в неделю работали на заводе. Были в УПК и другие направления – повара, швеи, но большинство выбирали профессию, связанную с АВТОВАЗом. Я учился на слесаря механосборочных работ, и каждый вторник приходил в цех. За два года познакомился со всем заводом: работал и на конвейере, и в МСП на автоматических линиях, и в прессовом производстве. Кроме того, прошёл с экскурсиями металлургический корпус и КВЦ. Так что, представление о заводе у школьников тех лет складывалось очень ёмкое. Жаль, что сейчас такая работа с подростками не ведется. А мы даже деньги зарабатывали: после 9 класса была месячная практика, и нам начислили заработную плату – первую в нашей жизни. Я тогда месяц работал на конвейере, на третьей нитке устанавливал ремни безопасности на ВАЗ-2107. Как сейчас помню – получил 38 рублей с копейками и все принес домой, отдал родителям. Купили что-то полезное для семьи.

Понятно, что в той системе, когда у всех школьных товарищей родители работают на АВТОВАЗе, когда есть УПК, выбор профессии был очевиден. А главное – отношение к заводу и своему городу было тогда совершенно другое. Потому что даже в поездках по стране, останавливаясь где-то на ночлег, мы всегда привлекали к себе внимание номером своей машины, и все расспрашивали о Тольятти, о заводе. И всем было интересно, как же собираются суперпопулярные «Жигули». Понятно, что мы с братом в такие минуты гордились и своими родителями, и своим заводом, который знает вся огромная страна. Так что мыслей о другом месте работы ни у меня, ни у моего брата просто не могло возникнуть. Выбор очевиден – вот завод, на котором работает свыше 100 тысяч человек, и каждый находит себе занятие по душе. Нужно только найти это свое место, понять, чем ты АВТОВАЗу можешь оказаться полезным.

Бремя фамилии не тяготило. На самом деле, отец нас воспитывал достаточно строго: мы не ощущали никаких привилегий от того, что наш папа – высокий руководитель или, как тогда говорили, один из вазовских «генералов». И я запросто общался с ребятами, у которых родители были простыми рабочими или, как у одного моего друга, мама работала поваром в столовой. Не чувствовал я никакого превосходства, даже в мыслях такого не было. Я думаю, это заслуга отца. Да и сама советская система не подразумевала каких-то сословий, хотя и тогда были отдельные личности, которые вели себя, как новые аристократы, по-барски. В семье – не без урода. Но в основном это было в столице, где и родилось то расслоение, которое сейчас распространилось по всей стране.

А в Тольятти все было по-другому: сюда приезжали разные люди из разных городов, сел и деревень. И у всех были равные шансы. Кто-то был вполне доволен судьбой простого рабочего, кто-то добивался большего, по вечерам слушая лекции в вузе (многие руководители ВАЗа так начинали свою карьеру). Кто-то приехал уже перспективным руководителем, как мой отец, и АВТОВАЗ дал ему возможность сделать карьеру. Всё тогда, в момент становления нашего предприятия, зависело только от самого человека, от его желания и способностей. Все пути были открыты.

В «новом городе» вообще почти не было коренных жителей Ставрополя на Волге, как раньше назывался наш город. А люди, которые смогли сорваться с насиженного места, они, как правило, неспокойные душой, им хочется перемен, и в этом они все были похожи. И в этом уникальность нашего города – в том, что сюда приехали за лучшей долей те, кто в некотором смысле был авантюристом. Но самое главное – они смогли сделать все, что им хотелось: построили завод и город, которые являлись лучшими в стране. И люди того поколения говорили на одном языке, они понимали друг друга. И жизнь в Тольятти заметно отличалась от жизни в других городах страны. Как мне