Леонид Бредихин

Зарплату твердо связывал с трудом. Мало ли, что там, на рынке труда – у нас есть автомобиль, который продается по определенной цене. И мы берем зарплату оттуда. Ею нельзя манипулировать, только популист и авантюрист раздаст всю прибыль, все

средства. Хочешь получать больше – ну, иди на фирму, там платят больше, а на заводе мы не можем поднимать зарплату каждый день. Будем продавать не за 10, а за 20 тысяч долларов – повысим зарплату сразу же. Но, ты же не делаешь такую машину! Так чего требовать? Надо отдать должное – Бредихин не боялся разговоров с рабочими. Бывало, все кричат, друг друга перебивают, и вдруг он тихо так заговорит – о зарплате, о труде, о качестве. Спокойно, подробно, и потом отвечает на вопросы. И рабочие успокаивались.

УОТиЗ действительно работал на дело, чтобы в итоге выиграл завод. УОТиЗ был глазами и ушами генералитета завода, поэтому решения все согласовывались с ним. Когда нужно было, Бредихин прямо заявлял, невзирая на нажим: «Если вы не согласны со мной, выпускайте бумагу без моей подписи. Зачем вы ко мне пришли?». И люди после таких слов начинали чесать затылок, обдумывать документ заново, потому что знали – если Леонид Титович не подписывает, значит, что-то сделано неправильно. В чем и заслуга Бредихина – он выпускал полностью готовые документы, по которым можно было сразу начинать работать.

Не зря же говорят «организация труда и заработной платы»: мы воспитаны еще той итальянской системой, мы четко знаем, что зарплата является следствием организации труда. Если нет организации – никакая зарплата ничего не решит. Точно так же, как с технологией: если у вас технология неправильная, вы не получите качественную деталь. Вот нам говорят: есть самоучки, которые блоху подкуют без всякой технологии. Да, может, одну блоху и подкует, но в массовом производстве это невозможно. Только жесточайшее соблюдение технологии, оснастки, инструмента – иначе невозможно. И не зря зарплата является частью организации производства, если цепочки этой нет – всё, производство встанет. Именно так случилось с теми заводами в нашей стране, где этой связи не было.

Бредихин Александр

Жизнь без привилегий

До Тольятти родители жили в Рубцовске, в Алтайском крае. Там и я родился в 1966 году. Папа и мама работали на Алтайском тракторном заводе. Воспоминаний о том времени не так и много, потому что уже в августе 1970 года мы переехали в Тольятти вслед за отцом, как только он получил здесь квартиру. Помню первое место жительства – квартира в пятиэтажке во втором квартале. Из прошлого помню только, как родители

взяли меня с собой в Барнаул, где они защищали дипломы в планово-экономическом институте. Ездили летом, на мотоцикле.

Для меня мой отец всегда, с самого начала тольяттинской жизни, был не только моим папой, но и работником большого завода. Мы его обычно почти и не видели: работе он отдавал почти всё время. Общались с отцом, как правило, только в выходные дни и, конечно, во время его отпуска. Но ему удавалось отдавать нам в эти моменты очень много эмоций, и благодаря этой его особенности мы с братом не ощущали себя обделенными. За то короткое время, которое он проводил с семьей, ему удавалось компенсировать дефицит общения обычных дней.

Отец часто бывал в командировках, ездил по многим заводам страны, которые являлись поставщиками Волжского автозавода. Вазовскую систему тогда внедряли на многих предприятиях, и он непосредственно участвовал в этом процессе. Когда возвращался домой – радость была огромная для нас: папа всегда привозил из командировок игрушки, сувениры.

Выходные, как правило, мы проводили все вместе. Сначала были походы в лес, что осталось в памяти. Тогда дальше 7-го квартала ничего ещё не было застроено, мы шли пешком, отец по очереди брал нас с братом на свои плечи. Конечно, я был постарше, поэтому Виктор, который родился уже в Тольятти, чаще ехал на его плечах. Вообще, вот это ощущение отцовского тепла, которое он нам отдавал, осталось на всю жизнь.