Леонид Бредихин

Мы все знаем, как важен вопрос заработной платы. Неправильное решение, даже маленькая неточность могли вызвать настоящую бурю страстей и дестабилизировать обстановку. А потом попробуй, успокой коллектив. Так что, те люди, которые хотели каких-то кардинальных изменений в системе, кому не хватало какой-то вольницы, кто хотел экспериментировать, тому приходилось искать точку приложения своей энергии в других структурах. А тот, кто как Бредихин, был привержен системе, даже не помышлял об уходе, работал в той команде, которую он сформировал за 70-80-е годы. Взять, например, того, кто был до меня – Анатолий Куцев – радикал, не смог сработаться и ушел

замом по экономике в стройиндустрию. И его взяли с радостью, потому что вазовский опыт всегда ценился. Авторитет большой.

К тому же история промышленности в 90-е годы показала – кто выжил, а кто исчез. Среди особенностей вазовской системы в первую очередь называли организацию труда и заработной платы. Этим ВАЗ отличался от всех остальных советских предприятий, и в трудные годы именно вазовская система организации труда, управления производством позволили каждому подразделению завода четко выполнять свои обязанности и, тем самым, сохранить все предприятие в целом.

Бредихин – личность незаурядная, надо отдать ему должное. При нем УОТиЗ и уважали, и ценили, и боялись. Его знал весь завод. Он пользовался большим авторитетом. Скромный очень, не лез впереди всех за автомобилями и дачами – все строго по очереди, как все вазовцы. Удивительно, но это так. Я не могу вспомнить, чтобы он что-то выкраивал для себя. Хотя точно знаю, как он хлопотал за каждого, кто обращался к нему за помощью. Причем, попасть к нему было предельно просто. Во время рабочего дня с личным вопросом никто, конечно, в его рабочий кабинет не лез – там постоянно решались срочные производственные вопросы. А вот позднее, вечером, любой мог зайти. Леонид Титович частенько оставался после окончания рабочего дня. Всех выслушивал, если помочь не мог, так и говорил сразу, а если уж обещал содействие – люди были уверены, что он поможет. Советом, или материальную помощь получить, или дефицит достать через УРСовские магазины – ситуации жизненные всякие бывали, и он входил в положение человека. А вот для себя что-то сделать – этот вопрос был для него закрыт. Мне кажется, он из той породы людей, которые умеют только отдавать. Он все свои силы и время отдавал заводу, людям, которыми руководил. Сын у него – умница, но карьеру на ВАЗе делал сам, по примеру отца. Этим можно гордиться.

Потаенных личных замыслов у него не было. Бредихин всегда раздражался от чужой наглости. Признавался, что просто не понимает, как можно себя так вести. Он очень интеллигентный и выходил из себя только в том случае, если сталкивался с проявлением наглости и разгильдяйства по отношению к делу. Если у него по отношению к конкретному человеку складывалось негативное мнение, то объяснялось это только деловыми мотивами.

Дружил он очень с Фомичевым Алексеем Даниловичем, директором по кадрам. Всегда на совещаниях сидели рядом, на демонстрации вместе ходили, несмотря на то, что у них часто были противоречия по работе: у кадров задачи одни – набрать побольше, у нас

– противоположные задачи. Так вот, на работе они могли ругаться. Бредихин строго следил за соответствием численности фонду зарплаты. На работе спорили, а вот вне её

забывали обо всех противоречиях, дружески общались. И вот этот стиль всем очень нравился, что показывало незаурядный ум каждого из них. Они четко делили личные отношения и служебные обязанности, функции своих служб. Они и по духу были похожи

– Фомичев тоже был честным, преданным заводу человеком. А противоречия между службами решали в рабочее время.

По моим наблюдениям, во всей команде Полякова все руководители между собой дружили, хотя на совещаниях порой до ругани доходили – спорили по работе. А после совещания, как ни в чем не бывало, травили анекдоты, договаривались о рыбалках или о чем-то другом – смотря по увлечениям. И это здорово помогало в работе, они и выручали друг друга в трудных ситуациях. Бредихин не раз ходил к Полякову, чтобы заступиться за коллег, поручиться за опального друга, но только в том случае, если был уверен, что все произошло не по злому умыслу, а по ошибке – мало ли, с кем такое может случиться. Если же человек действительно виноват – не пойдет, хоть как ты его упрашивай.