Лепестки Белладонны

– Но… – во рту пересохло, – я не хочу уезжать. Не хочу бросать тебя здесь, разбираться одной, и не хочу возвращаться к публичности. – Он замолчал, когда понял: что бы ни случилось, он должен. Он – глава семьи.

– Джек. – Лиззи потерла переносицу. Она всегда так делала, прежде чем привести железные аргументы и выиграть очередной их спор. – Бизнес… не в лучшем состоянии, понимаешь? Подвернулась работа. Легкая работа. Не фильм, не сериал! А музыкальный клип с боксером в главной роли. Будь собой, и все. Мы обязательно справимся с трудностями, в худшем случае я продам компанию, но деньги не будут лишними. Нужно копить на колледж Джонни, а у Питера проблемы с ногами. Я прошу тебя, согласись.

Бизнес экотоваров был не только прихотью Элизабет, но и основным источником их дохода. Времена, когда Джек зарабатывал на боях, прошли, и те деньги были вложены в недвижимость, бизнес и счета сыновей. Другой работы у Джека не было – он всецело положился на Элизабет, а детей тренировал боксу безвозмездно. Теперь, оказывается, будущее под угрозой.

– Прости, Джек… Я не хотела волновать тебя… Мне очень жаль.

– Да, – отрешенно кивнул он. – Жаль.

Удар. Джек помнил, как хорошо отвлекает физическая боль. Удар. Костяшки покраснели, потому что он не притронулся к перчаткам – те много лет висели на гвоздике, покрытые пылью. Джек бил грушу, ощущая напряжение в каждой косточке. Удар. На коже выступила кровь, на лбу – пот. Груша словно камень, и вскоре Льюис начал задыхаться, но не переставал бить. Удар. Сердце рвалось из груди, адреналином заполнялось тело, из головы пропадали мысли.

Меньше всего хотелось думать о том, в каком положении он оказался. Загнан в угол. Пойман в ловушку.

Удар. Хруст. Фаланга пальца неестественно дернулась, посылая по нервным окончаниям резкую вспышку боли. Джек стиснул зубы, но стон сорвался с губ, заполняя подвал незнакомым голосом. Стонал поверженный зверь. Колени подкосились, и Джек рухнул перед грушей, принимая проигрыш. Склонил голову – мокрые от пота волосы прилипли к щекам, скрывая мир. Вот бы остаться во тьме…

Пот солью щекотал верхнюю губу, а из легких исчез весь воздух. Закашлявшись, Джек сделал вдох. Открыл глаза. Разжал кулаки. Убрал волосы за уши. И взглянул на ладони: ногти оставили на коже следы-полумесяцы. Очередная порция боли. Но внутри ноет сильнее. Безвыходность. Он в нокауте. И согласен на предложение Белладонны.

У плана, каким бы идеальным тот ни казался, будут упущения. И в плане Миры таким упущением стала танцовщица Сара.

– Я догадывалась, что все не просто так. Много совпадений. – Сара помахала перед Мирой своей находкой: потрепанным и испачканным чернильными пятнами личным дневником Эльмиры.

– И? – сохраняя хладнокровие, спросила Мира. – Ты заявилась ко мне в номер, чтобы продемонстрировать страсть к клептомании? [31]

Сара усмехнулась, чуть запрокинув голову. А потом стала серьезной, отчего Мира впервые за общение с Сарой почувствовала тревогу.

– Я прочитала, – заговорила танцовщица, – каждую твою запись, посвященную Джеку Льюису. О том, что ты влюблена в него, ревнуешь к жене, хочешь с ним быть. Это ненормально, и я беспокоюсь. Ты думаешь, что влюблена, но нет. Это парасоциальные отношения [32].

– А ты психолог? – огрызнулась Мира, вырвав из рук Сары дневник. И почему не сожгла чертовы листы? Зачем таскает записи из города в город? И как посмела быть столь неосмотрительной, чтобы позволить кому-то найти ее признания?! – Моя личная жизнь тебя не касается, – добавила Мира, кинув дневник на кровать.

– Нет. – Сара положила руку подруге на плечо в утешающем жесте. Мира вздрогнула, будто ее ударили. Сара достала сигареты, видимо, хотела закурить, но в итоге бросила пачку на тумбочку и мирным тоном продолжила: – Ты думаешь, что любишь его. Но «любовь» только в твоей голове, понимаешь? Даже когда ты познакомилась с ним лично, он остался боксером Джеком Льюисом. Он останется таким. Навсегда.

Мира села в кресло и молчала несколько минут. Она взяла пачку Сары, достала сигарету и тихо спросила:

– А ты бы упустила шанс?

– Да, – не раздумывая, ответила Сара. – Я бы упустила. Я бы никогда не стала разрушать семью, счастливую семью. Мира, одумайся!

В голове и без Сары повторялось: «Одумайся, Мира, одумайся!» Бесконечная заевшая пластинка. Мира отвернулась, стиснула зубы. Легкие щемило, а глаза слезились от сухого воздуха. Да, от воздуха, не от слез.

– Пойми, – Сара говорила словно ребенку, который хочет объесться сладостями, – ты ему не нужна. Ему никто не нужен, у него все есть.

Мира со злостью посмотрела на подругу. Гнев сменился отчаянием. Саре не понять ее чувства в тот момент, когда забытая мечта ожила, из эфемерной тени стала плотью. Он пришел на концерт. Он заговорил с ней. Но виновата Мира, конечно. Если бы не концерт, они бы вряд ли встретились.

– Ладно. Его жена… дети… – Не получив ответа, Сара продолжила давить, приводя железные, на ее взгляд, аргументы. – Они в чем виноваты?