Лепестки на волнах

– Ничуть. Оглашение состоится в это воскресенье, – он вдруг схватил Блада за руку и прошептал севшим голосом: – Питер, одно не дает мне покоя… Если бы я не заявился к ним с лордом Гилдоем на руках…

– Перестать, Джереми, – прервал его Блад, – Драгуны вели себя в Сомерсетшире как… в Танжере. Рано или поздно, но они пришли бы в усадьбу. Посмотри, мисс Питт кивает нам. Пора за стол. И соберись, мисс Бэйнс не должна заметить твою печаль.

* * *

Питер ковырнул вилкой разваренный листик капусты, и его тут же замутило. Он попытался призвать желудок к порядку, но тот запротестовал и угрожающе сжался. Блад глубоко вздохнул и поднял взгляд от своей тарелки. Однако вид поставленной прямо перед ним глубокой миски с бобами, плавающими в густой жирной подливке, не сильно облегчал его положение.

– Возможно, вам больше придется по вкусу вот это, мистер Блад? – раздался рядом с ним голос миссис Роулинг.

В руках у нее была большая чашка с горячим бульоном и Питер душевно обрадовался перемене блюд.

– Безо всякого сомнения, миссис Роулинг!

– Я готовлю его моему Джону, если, прости Господи, ему случится перебрать, – вдруг заговорщически прошептала она.

Вот черт! А он считал, что надежно сокрыл… следы неумеренного возлияния.

– Премного вам благодарен, миссис Роулинг, – пробормотал Питер, и та одарила его лукавым взглядом.

Бульон был необыкновенно вкусен, дело пошло на лад. Питер встретился глазами с сидящей напротив него Арабеллой, которая улыбалась, догадавшись о сути происходящего. Впрочем, капуста на ее тарелке также была нетронута, что в свою очередь дало ему полное право насмешливо изогнуть бровь.

Решение

«Могло быть и хуже. Вознесем хвалу бульону миссис Роулинг».

Блад усмехнулся, иронизируя над собой и мысленно подводя итоги званого обеда. Пудинг, как всегда, был превосходен, а золотистый ароматный сидр и вовсе улучшил егосамочувствие. За столом царило радостное оживление, и даже мисс Бэйнс немного оттаяла. она не сводила обожающего взгляда со своего жениха. А Джереми улыбался в ответ и невпопад отвечал на вопросы своих тетушек, что вызывало очередной приступ веселья.

Арабелла тоже улыбалась, наблюдая за влюбленными и Блад видел, что тревога оставила ее.

Этой ночью, привлекая к себе жену, он дарил ей всю нежность, на которую был способен. И когда он смотрел в сияющие глаза Арабеллы, утренние раздумья казались ему полным вздором…

Арабелла заснула, положив голову ему на плечо. Блад легонько провел по ее волосам, вспоминая, как несколько месяцев назад, в один из ненастных сентябрьский вечеров, заявил жене, что не намерен и дальше подвергать ее риску подхватить простуду, и посему спальня у них теперь общая…

…Арабелле, проведшей большую часть жизни в жарком климате, было непросто привыкнуть к промозглому Сомерсетширу, где каменные дома с толстенным стенами не особо прогревались даже в июле. Она зябла, куталась в связанную из овечьей шерсти шаль, подарок миссис Роулинг, и Блад начал опасаться за ее здоровье, тем более, что тогда Арабелла носила их сына.

– Мы нанесем непоправимый урон нравственности Бриджоутера и сотрясем устои местного общества, – ответила Арабелла то ли в шутку, то ли всерьез.

– А кто узнает? Что-то я не вижу, чтобы здесь присутствовал хоть один поборник нравственности или столп местного общества, – сохраняя невозмутимый вид, парировал Блад.

Арабелла возмущенно воскликнула:

– О, вот как! По видимому, вы не считаете себя таковым, мистер Блад, но не хотите ли вы сказать, что я также безнравственна? В Вест-Индии позволительны некоторые вольности, я бы сказала, иногда чрезмерные, но теперь-то мы в Англии!

Питер, позабавленный вспышкой праведного негодования, выставил вперед руки в примиряющем жесте:

– Моя безнравственность посрамлена и просит пощады!

Но Арабелла не собиралась так быстро проявлять милосердие.

– Да, раз уж мы заговорили о приличиях… – она подошла к комоду, вытащила из ящика нечто длинное и бесформенное, затем повернулась к мужу, – миссис Роулинг первым делом посоветовала мне лавку, где торгуют вот этим.

– Что это? – удивленно спросил Блад.

– Рубашка, в которой благочестивая жена ожидает прихода своего супруга, – сухо ответила она, прикладывая к себе вышеупомянутый предмет одежды.

– Э-э-эм, – Питер ошарашенно воззрился на широкую холщовую рубаху с рукавами на завязках, глухим воротом и прорезью в центре.

– И с молитвой на устах, – прокурорским тоном закончила Арабелла.

– Так. Мне конечно, никогда не достичь ваших сияющих высот, миссис Блад – с этим словами Питер быстро подошел к ней и, отобрав рубашку, рванул прочную ткань. – Но и этому безобразию здесь не место!

Послышался треск, и Арабелла ахнула:

– Питер! Это так…

– По-пиратски? – с готовностью подсказал Блад.

С минуту она смотрела на него, гневно сверкая глазами, и он насмешливо протянул:

– Душа моя, о, неужели после общения с суровыми пуританками тебя покинула независимость суждений?

– О нас и так ходят Бог весть какие слухи! – она посмотрела на разорванную рубашку и прыснула от смеха.