Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

— Как и твоих друзей, — не удержался Чондэ, — ладно, прости, просто… Не понимаю, почему ты так бурно реагируешь.

— Погоди, но если ты гей, то чего ты тогда к девушкам клинья подбиваешь?

— Я разве говорил, что я гей? Типа того это не значит абсолютно точно и никак иначе. Я просто люблю Исина, а он меня… ну, так было до недавнего времени. А теперь я даже и не знаю…

— Стой-стой-стой! — замахал руками Лухан, пытаясь остановить поток сбивчивой речи Чондэ. — Ты еще не начал, а я уже запутался. Давай все по порядку, с самого начала. Ну, если ты хочешь, чтобы я хоть что-то понял, если же нет…

— Ааааааа, — задумчиво выдохнул Ким, — тебе какую историю, подлиннее или покороче?

— Давай подлиннее. Время у нас есть, да и судя по всему, тут что-то сложное намечается…

— Хорошо, тогда готовься, устраивайся поудобнее. Буду вещать.

Лухан подтянул к себе пакеты, наугад выбрасывая оттуда на крышу несколько пачек со снеками, поочередно открыл и устроил между ним и Чондэ, чтобы не отвлекаться шуршанием во время рассказа. Сам же Чондэ в это время вытащил из пачки следующую сигарету, задумчиво повертел ее в руках, не решаясь прикурить, устало выдохнул и откинулся на ограждение, запрокидывая голову.

— Началось все давным-давно, лет так двадцать назад, плюс-минус пару лет, — тихо начал он, разглядывая гонимые сильным ветром туманно-фиолетовые тучи по усыпанному звездами небу. — Мы познакомились, когда Исин был еще совсем ребенком. Я знаю его практически с пеленок. Он был таким очаровательным, отзывчивым, понимающим. Не по годам мудрым. Порой он говорил такие глубокие, взрослые для своего возраста вещи, что хоть стой, хоть падай. Меня это всегда немного пугало. Я очень привязался к нему…

Чондэ перевел взгляд на сигарету, которую крутил в пальцах. Сложно было изливать кому-то душу. Непривычно. Столько лет Чондэ держал это в себе и вдруг — на тебе — бурлящий поток сбивчивых мыслей вырывается наружу. Легче становится. И Лухан, увлеченно жующий чипсы, становится самым близким человеком, потому что никто другой, ни Исин, ни Минсок, этой исповеди никогда не слышали и не услышат.

Лухан не сводил с Чондэ пристального взгляда и внимательно ловил каждое слово, пытаясь погрузиться в историю. Понять. Он не вклинивался, не формировал никакого мнения. Просто слушал и вникал.

— Да что там, — вздохнул Чондэ, позволяя себе быть максимально откровенным, потому что только так он, возможно, сможет понять себя лучше, — я полюбил его. Чисто и искренне полюбил. Иначе нельзя было. Исин просто был тогда таким…

Он болезненно нахмурил брови, закусывая нижнюю губу, и попытался отыскать подходящее слово, чтобы описать каким же Исин был. Но не было такого слова ни в одном языке мира. Ведь это было что-то больше, что-то непостижимее, чем мысль человека и его знания об этом мире, облаченные в слова.

— Невероятным, — тихо проговорил Чондэ, — невозможным. Я не знаю, как описать. Он просто был Чжан Исином и… я любил его.

Лухан уже было открыл рот, чтобы спросить, почему это он «любил». Откуда это коварное прошедшее время? Только заткнул рот кексом, оставляя свои уточнения при себе, и начал слушать дальше, потому что, кажется, Чондэ и сам не понимал, что с его чувствами. Может, к концу истории разберется, а если нет, то тогда уже Лухан будет задавать вопросы.

— Так прошло несколько лет, и… нам пришлось разойтись, — Чондэ говорил об этом очень печально, будто до сих пор жалел, что тогда они разминулись, — так было нужно. В общем-то, за меня все решили, у меня не было другого выбора, кроме как подчиниться. Или мне тогда так казалось…

Ким поднес сигарету к губам, раздумывая стоит ли, хочет ли, и сошелся на том, что да, не лишним бы было закурить. Он зажал сигарету губами, да так и продолжил сидеть, невидящим взглядом глядя в покрытие крыши. Раздумывал. Совсем забыл, что некоторые вещи ему нужно произносить вслух, он ведь тут историю рассказывает, а не в себе копается.

Лухан терпеливо ждал. Ждал, когда Чондэ вернется в реальность, прикурит сигарету и продолжит рассказ. Не торопил. Видел, что история болью отзывается в сознании Чондэ. Понимал, что трудно бередить старые раны и откровенничать с другим человеком о сокровенном.

Чондэ прикурил и опустил руку с сигаретой. Пальцы отчего-то мерзли. От волнения ли, или же действительно было прохладно.

— Мы разошлись на многие годы, — спустя время продолжил Чондэ, — я никогда не забывал Исина, интересовался его жизнью, а вот он обо мне благополучно забыл. Мы снова встретились пару месяцев назад. Встретились, как совершенно незнакомые люди. Он меня не узнал, я молчал как партизан о том, что мы были знакомы. И тут-то все и началось…

Ким помолчал, поджимая губы. Он подыскивал слова, чтобы рассказать о том, что же началось. Было сложно донести весь триумф его фантазии и великолепие, которое открыли Исину путешествия. Он бы мог взахлеб рассказывать о полетах, морских боях, небесных островах. Вот только Лухан бы не понял. Покрутил бы пальцем у виска, и перестал бы всерьез воспринимать все, что Чондэ в дальнейшем скажет.