Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

Чондэ выдохнул. Продолжительно и тяжело. Это не сулило ничего хорошего, так что Лухан подсознательно приготовился услышать отрицательный ответ, хотя меньше всего хотел его слышать. Ему казалось, что если Чондэ признает, что не было между ними никакой любви, Лухан будет очень сильно разочарован. Как в этом светлом чувстве, так и в самом Ким Чондэ. Хотелось хэппи энда. У Лухана в голове был какой-то пунктик, взращенный диснеевскими мультиками и голливудскими романтическими фильмами. Если любовь, значит все обязательно должно закончиться хорошо. Все будут вместе и счастливы несмотря ни на что. Вот только жизнь не диснеевские мультики и не голливудские романтические фильмы. В ней не все так однозначно.

— Все так сложно, что я уже и сам не знаю, — печально произнес Чондэ, — я боюсь, что не люблю, а просто хочу, чтобы так было. Что я упрямо убеждаю себя в этом, потому что однажды позволил себе сказать, что люблю его, и должен нести ответственность за свои слова.

Чондэ нахмурился, будто бы увидел что-то непонятное перед собой. Он долго вглядывался в пустоту невидящим взглядом, и стало ясно, что он заглядывает в себя.

— На самом деле, я могу с уверенностью сказать, что абсолютно точно люблю Чжан Исина, но, пожалуй, вовсе не так, как это бы хотелось ему. Он важный человек в моей жизни, и отказаться от него полностью сейчас мне кажется невозможным. Я не мог сделать этого двадцать лет, с чего бы у меня это получилось сейчас? Просто потому, что он изменился? Не оправдал моих ожиданий? Я сам виноват, что чего-то от него ждал. Пусть он и изменился, повзрослел и возмужал, но это все тот же Чжан Исин, которого я когда-то знал. Я видел это своими глазами. Я не могу ошибаться, но…

— Но? — с нажимом протянул Лухан.

— Понимаешь, какая загвоздка. Он вечно заставляет меня сомневаться в моих чувствах, потому что моя любовь далека от его любви. У него же все просто. Его любовь имеет только два пути: либо мы ходим за ручку, целуемся, трахаемся и выглядим счастливой влюбленной парочкой, либо расходимся. А я не могу! Ни так, ни так! У меня совершенно другая любовь. Платоническая, родственная, я не знаю даже как назвать. Исин как был для меня ребенком, так им и останется. Я не могу ничего с этим поделать. Он мне как младший брат, а трахаться с младшими братьями аморально! И пусть из моих уст это звучит странно, в смысле…

Чондэ нервно усмехнулся, поправляя волосы. У него начинала ехать крыша. Он снова наткнулся на этот камень преткновения, о который разбивались все его корабли надежд.

— Слышал бы это Минсок, он бы только саркастично цокнул языком, потому что считает, что для меня нет ничего аморального. Я может быть и тварь, но тварь порядочная. У меня есть принципы, у меня есть правила, которые я просто не могу нарушить, как бы сильно не хотел. Я пытался, я правда пытался, но ничего из этого не выходило, — начал тараторить Чондэ. — Для меня он все еще ребенок, и я боюсь, что навсегда им останется. Я просто не могу смотреть на него в другом ключе, и когда пытаюсь это сделать, я чувствую себя извращенцем, ублюдком, редкостной гнидой без каких-либо принципов. И это, мать его, единственное, что сейчас встает у нас на пути, потому что я просто не в состоянии ответить на его чувства так, как он этого хочет!

Чондэ болезненно закусил губу. Все это время он размышлял над тем, как много между ними с Исином еще осталось недосказанности, и пытался разложить по полочкам свои чувства, чтобы быть в них уверенным. Он не сомневался в своей любви. Ее наличие было постоянным многие годы, но ее суть постепенно менялась. Чжан Исин вырос у Чондэ на глазах, и вместе с ним выросла и изменилась любовь к нему. От этих изменений в голове Чондэ творилась неразбериха. Ему было сложно принять тот факт, что тот ребенок, которого он полюбил всем сердцем, стал соблазнительным молодым человеком, на которого Ким, несмотря на все его попытки этого не делать, нет-нет, а слюни пускал. И от этого Чондэ чувствовал себя отвратительно. Прямо ощущал себя мерзким извращенцем и пытался найти себе оправдание. Ему казалось, будто он предает Исина и ту давнюю невинную любовь к нему. Это терзало и оставляло горькое послевкусие. За это он себя потом корил и морально уничтожал.

Он знал, очень хорошо и отчетливо понимал, что любить Исина как своего партнера ему будет сложно, и он не имел ни малейшего понятия, сможет ли когда-нибудь преодолеть этот диссонанс в своей голове. Как ни крути, он все равно чувствовал себя мерзким извращенцем.

Лухан лишь молчал. Не знал, что сказать. Ситуация, по его скромному мнению, казалась безвыходной. Это тупик. Нужно пытаться вместе методом проб и ошибок отыскать такую формулу для своей любви, которая бы подошла им двоим. Это требовало слишком много времени и сил, не каждый бы стал заморачиваться. Однако если они действительно хотят, если им это нужно, они смогут, хотя бы попытаются. Только кто-то все равно должен сделать первый шаг и немного уступить.