Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

— В том плане, какие обычно у братьев отношения? Вечные перепалки, борьба за что-то… любовь, игрушки, свободу, и прочее, и прочее. Вот у нас всего этого не было. Минсок был тихим ребенком. Он никогда не повышал на меня голос, не поднимал руку, не ругался. Просто терпел все мои выходки, иногда объясняя, что так нельзя делать. Но разве мне было до этого дело? Я был в том возрасте, когда разговоры лишь пустой звук. Объяснять мне что-то бессмысленно. А он объяснял. Упорно. Всегда действовал только словами. А еще всегда брал вину на себя, если я что-то делал не так. Кто разбил? Минсок. Кто сломал? Минсок. Кто подрался? Минсок. Всегда только он. Всегда сам честно сознавался в том, чего не делал. И на десятый раз все уже стали понимать, что не он виноват, но он всегда гнул свое. «Это сделал я». «Никто больше не виноват». «Только я». Вот так он говорил.

Чондэ печально улыбнулся своим мыслям, сжимая пальцы в кулак.

— Однажды, мы гуляли недалеко от дома. Там было такое высокое дерево, — Ким махнул рукой вверх, обозначая размеры того самого дерева, — мне было не очень много лет. Я был в том возрасте, когда просто носишься вокруг, на все залезаешь, падаешь, во что-то врезаешься. И Минсоку наказали за мной внимательно следить, чтобы я не убился. И вот это дерево… я так хотел на него залезть. Не знаю, это была мечта, маниакальное желание. Оно еще таким удобным было. Просто создано для того, чтобы на него забраться. Но Минсок не разрешал. Говорил, что это опасно, что я могу упасть… Да разве я слушал? — страстно заговорил Чондэ, активно жестикулируя руками. — Я видел, как туда забирались ребята постарше, и мне тоже хотелось. И вот в один прекрасный момент Минсок отвлекся, не помню уже на что. Вроде позвал его кто-то или еще чего. Я воспользовался моментом и влез на это дерево. Ну, и конечно же, благополучно с него навернулся. Да так удачно, что сломал ногу. И виноват в этом был кто? Правильно. Минсок. Принес меня, и долго извинялся перед моей мамой. Просил прощения за то, что недосмотрел. Она-то его не винила, понимала, что такое случается. Но отец… у него был крутой нрав и тяжелая рука. Он часто прибегал к насилию. Говорил, что это в целях воспитания, но на самом деле ему было без разницы кого бить. Ему просто нужна была причина. Оправдание своей неоправданной агрессии. И Минсок всегда сам признавался. Сам. Прекрасно понимая, чем это грозит. А потом просто героически терпел побои. Меня отец в детстве никогда не бил. Он всегда бил Минсока. Тогда я был слишком мал, чтобы понять, какая это жертва. Он был не обязан. Но самое парадоксальное знаешь что?

— Что? — осторожно спросил Лухан. Он уже и не был рад, что ему открыли эту тайну.

— На том дереве, с которого я упал, через пару лет повесилась моя мать. И знаешь, кто в этом был виноват?

— Минсок? — Лухану было страшно даже предположить такое.

— Схватываешь на лету, — усмехнулся Чондэ.

— В смысле, он…

— В смысле он был ни при чем, — мотнул головой Ким. — Он был ребенком, и я не замечал за ним, чтобы он пытался довести мою мать до самоубийства. Вина целиком и полностью лежала на моем отце, но он был не из тех, кто способен это признать. Так что он просто искал виноватых. И варианта было два: я или Минсок. В итоге, все за всех решил Минсок. Они там с батькой сошлись во мнении, что мне о смерти матери знать не обязательно, а потом отец избил Минсока до полусмерти и на этом они разошлись, продолжив жить как ни в чем не бывало. Вот такая вот история семейных отношений.

Лухан в недоумении замер. Это было вовсе не то, что он ожидал услышать. Ему и в голову такое не могло прийти. Образ Минсока медленно, но верно менялся под натиском обстоятельств. И если честно, так вдруг захотелось его обнять. При встрече. Сказать что-нибудь хорошее и простить ему все обиды. Потому что все эти детские лухановские обиды были сущей глупостью в сравнении с тем, через что прошел Минсок, и себя они просто не стоили.

— Эй, — Чондэ протянул руку, чтобы потрепать Лухана по волосам, — что за кислая мина?

— Все это очень грустно, — только и смог выдавить из себя парень, — я очень соболезную… насчет твоей матери.

— Да ладно, — отмахнулся Ким, — все это давно в прошлом.

Он сделал затяжку, выдерживая паузу. Достаточно длинную, чтобы дать Лухану немного переварить услышанное и прийти в чувства.

— Уже и не рад, что я рассказал тебе это?

— Не знаю даже, — пожал плечами Лухан, — это многое меняет…

— Например?

— Не знаю. Минсок он…

— Да, — улыбнулся Чондэ, — он хороший человек.

— Я не это хотел сказать… — сбивчиво заговорил Лухан.

— А что же? — молодой человек с интересом вскинул бровь.