Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

— Да, Чжан Исин, в этом мире есть вещи причин которым я не знаю, и твое имя на этой гребанной карте одна из них. Там всегда было написано «Смерть». 165 лет на этой чертовой карте было написано «Смерть», а потом там вдруг появилось твое имя! И если ты жаждешь услышать ответ, то я могу назвать только одну причину тому, почему здесь твое имя.

— Какую?

— Ты, Чжан Исин, и есть гребанная Смерть! — прокричал Чондэ, неудачно дергая рукой. Бутылка бурбона вдребезги разбилась об пол, растекаясь мутно-желтой лужей.

Молодой человек медленно опустился на стул, не сводя взгляда с Оле-Лукойе. Его слова были абсурдны. В них не было ни намека на правду. Он мог поверить в существование Оле-Лукойе, в то, что все происходит во сне, но не в то, что он Смерть. Нет, это лишь глупое предположение, такого не могло быть.

— Вздор, — отрезал Исин, как бы обрывая свои метания, — я вижу там твое имя, но почему-то не устраиваю сцен о том, что Смерть это ты.

— Это не могу быть я…

— Почему? Что-то я не видел там приписку мелкими буквами под звездочкой «Ким Чондэ не может быть Смертью». Я не знаю, как устроена вся эта ваша сверхъестественная байда, поэтому мне ты можешь наплести что угодно…

— Но это не изменит того факта, что ты видишь на этой карте то, чего видеть не должен. Я знаю, как это выглядит, Чжан Исин, и поверь, я сам хочу найти другие причины тому, почему именно твое имя и твое лицо я вижу на этой карте, но… их нет.

— Ты просто не хочешь…

— Хочу, — оборвал его Оле, — а теперь послушай меня внимательно. У меня больше нет причин отрицать и не верить в это, потому что я здесь, я видел, на что ты способен. Эта карта не является доказательством, потому что единственное доказательство всему это ты. Это твоя судьба, Чжан Исин. И сколько бы ты это не отрицал, как бы сильно не старался увильнуть от этого, у тебя просто нет выбора. Это не то, что мы можем выбирать. Выбор всегда делают за нас.

Исин сжал зубы, прерывисто выдыхая. Ему казалось, что он готов разбить Оле нос, потому что тот несет чушь. Какой бы ни была правда, нельзя вываливать её вот так на голову кому-то, и верить, что она будет принята.

Молодой человек не нашел ничего лучше, чем схватить кружку, оказавшуюся под рукой, и одним глотком осушить её. Горло снова обожгло, только в этот раз Исин не обратил внимания ни на это, ни на отвратительный привкус на кончике языка, потому что злость и негодование полыхали в нем.

— С меня хватит, — выдохнул Исин, с грохотом опуская чашку на стол.

— Сядь, — властно потребовал Оле, и взгляд его стал непроницаемо холодным, — и послушай, что я тебе скажу, потому что выбора у тебя в любом случае нет.

Уголки губ Чжана раздраженно дрогнули, но он послушно опустился на стул, складывая руки перед собой, потому что Оле-Лукойе по-прежнему был пугающим со своим стальным тоном.

— Можешь верить мне, а можешь нет, дело твое. Я буду очень рад, если окажусь неправ, но вероятность этого ничтожна мала. Тебе предстоит стать Смертью, что означает, ты будешь следующим, кто наденет черный плащ.

— Плащ? Это вроде как должность? Такая же как Оле-Лукойе, да?

— Да, — спокойно ответил Чондэ.

— Тогда почему бы не найти кого-то другого? Я не подхожу для этого, разве не видно?

— Послушай, Чжан Исин! — Оле придвинулся ближе к столу. — Не ты выбираешь, кем тебе быть. За тебя все давно решено. Ты не можешь отказаться или уволиться, у тебя нет такого права. Даже несмотря на то, что мы похожи, ты стоишь на ступень выше меня. Я обычный человек, который волею судьбы оказался в рядах королевской армии. Ты — наследный принц.

— Что это за сказочка такая? — нахмурился Чжан.

— Я просто хочу сказать, что ты был рожден стать Смертью. Твоя душа росла и развивалась лишь ради этого момента, — голос Оле-Лукойе зазвучал очень мягко, — в тебе огромная сила. Ты можешь стирать с лица земли города, страны. Ты в праве решать, кому жить, а кому умереть. Ты в меру жесток, чтобы убивать, и милосерден, чтобы спасать. И в этом вся соль. В выборе, которого у тебя по сути нет. Ты волен делать то, что считаешь нужным, но в свое время ты поймешь, что есть определенный порядок вещей, который нарушать не стоит, как бы сильно не хотелось. И это не имеет отношения ни к жалости, ни к злости. Каждое твое решение — как круги по воде, которые могут стать цунами. Тебе предстоит оценивать каждую душу, чтобы решить, кому дать второй шанс, а кому не давать ни единого, и не ради одного человека, а ради общего порядка вещей. В свое время, тебе, возможно, предстоит решить и мою судьбу.

— Твою судьбу? — тихо поинтересовался Исин. — Разве она не решена?