Леса хватит на всех

Вот и сейчас — «газонокосилка» своим рёвом, треском и беспощадно вращающимися лезвиями сгоняла всю членистоногую мерзость к выходу из тоннеля, где их встречал Лёхин огнемёт. После того, как «партизаны» основательно зачистили от пауков-волосанов свой небоскрёб, уцелевшие особи вынуждены были искать новые места обитания — и неожиданно открыли для себя такое увлекательное занятие, как нападения на проходящие по МЦК дрезины. Вскорости нападения эти так участились, что помимо регулярных зачисток тоннеля, путейцы договорились с «партизанами» и обитателями Медицинского Сада о том, что те будут держать у выхода из тоннеля, на мосту, постоянный блокпост со смешанным гарнизоном.

Треск и металлический скрежет стали оглушительными, а вдруг разом прекратились — и из-под зелёных сводов показалась «газонокосилка». Из будки, защищённой металлической сеткой, торчала голова машиниста в противогазе с рубчатым хоботом. Фреза сделала несколько оборотов вхолостую и остановилась — с изогнутых блестящих лезвий свисали мотки проволочного вьюна, который, как хорошо известно всякому лесовику, не всяким ножом возьмёшь. «Придётся теперь Толяну сдирать их вручную… — подумал Яцек. — Молодых, что ли, припрячь? В самом деле, чего им пялиться на бесплатный цирк?»

Старая, как сама война, истина гласит: «чем бы солдат не занимался, лишь бы к ночи за…мучился» — и начальство «партизан» строго следовало этому правилу, воспитывая рекрутов-новобранцев из «офисной» молодёжи.

«Офисом» называлось поселение, возникшее после Зелёного Прилива между семидесятым и шестидесятым этажами одной из Башен Федерации. Тридцать с лишним лет этот островок «цивилизации» промыкался в изоляции от остального Леса, пережил немало потрясений, едва избежал гибели — и теперь там правили бал «партизаны» под командой Чекиста, сделавшие «Офис» своей базой. Добровольцев, желающих присоединиться к команде барахольщиков, среди тамошнего молодняка нашлось немало — и требовалось, прежде чем обучать новичков основам военного дела, преподать им непростую науку армейской дисциплины. Так, как понимал её сами «партизаны».

— Мы славно поработали и славно отдохнём! — заявил Лёха-Кочегар. Они с Яцеком стояли у ограждения платформы и наблюдали, как Толян дрючит молодых, заставляя их до блеска вылизывать усталую «газонокосилку».

— Глотнёшь?

И протянул собеседнику кожаную флягу, украшенную замысловатым тиснением из переплетённых ветвей и листьев. Работа мастеров-золотолесцев, определил Яцек. Они там все помешаны на псевдо-эльфийской эстетике…

— Дурьяновка?

— Она, родимая. — Подтвердил Лёха. Сегодня утром только бочку откупорили. Забо-ористая!

Яцек одобрительно кивнул и приял флягу. Дурьяном называли экзотический шипастый фрукт дуриан, который больше нигде, кроме Медицинского сада, в Лесу не рос. Местные жители гнали из него самогон, по популярности мало уступающий добрынинской чаче.

— Давно из Сокольников, пан Кочегар? — спросил он, сделав основательный глоток. — Размовляли, путейцы с аватарками договорились, и по МЦК можно ездить безпечнье… безопасно?

— Ну, как договорились… — Лёха пожал плечами. — Временное перемирие, спасибо Серёге-Бичу. Если бы не он — разговора вообще не вышло бы.

— Пан Бич? — Яцек оживился. — Гдзе он сейчас ест?

— Я его высадил на «Ботаническом саду» — ответил путеец, имея в виду станцию Московского Центрального Кольца. — Он, вроде, на ВДНХ собирался, там рядом.

— А теперь докод идеж… куда поедете? — спросил Яцек. Не потому спросил, что его это интересовало — у путейцев свои дела, путейские, — а из вежливости, чтобы поддержать разговор.

— Надо бы на Лихоборы скататься, в депо. — ответил Лёха. Трубки в котле текут, запаять бы. А потом снова на ВДНХ. Договорился там взять груз для садоводов-кусковцев, да и Бич просил его подхватить, когда дела свои доделает.

Спрашивать, что за дела были у того на ВДНХ, Яцек не стал. Хотя интересовало это его чрезвычайно, как и всё связанное с личностью Бича. Больно уж часто в последнее время сводила судьба «партизан» и легендарного егеря…

Позади, в деревянной будке, пристроенной к опоре моста, задребезжал сигнальный колокол — половинка ацетиленового баллона, подвешенного на цепи. Яцек поспешно обернулся, нашаривая бинокль. По реке со стороны центра скользила узкая лодочка, в которой Яцек узнал пирогу другого своего давнего знакомца, речника Коли-Эчимина. Он вскинул над головой обрез и выстрелил — в ответ фигурка на корме пироги приветственно замахала веслом. Два других пассажира повторили его жест, и Яцек, подняв к глазам окуляры, узнал того, что повыше.

— Нет, пан Кочегар, нигдзе вы… никуда вы сегодня не поедете. — с ухмылкой сообщил он путейцу. — Это Эчимин. С ним — Студзент, товажищ Бича, и какая-то паненка. Так что, сегодня вечером гуляем. Вы размовляли, в таверне бочонок дурьяновки откупорили? Бардзо, бардзо кстати!..

II

2054 год, осень.

Район

Соколиной Горы.