Леший

– Вот, молодец! – растирая спиртовым тампончиком место укола, похвалила сестра. – Держи сам, мне некогда с вами нянькаться.

– Да уж погладила бы еще маненько, а то две недели без бабы, – закокетничал было Николай.

– Я тя так поглажу, что сразу вылечишься, – оборвала его медсестра. – Держи, давай ватку.

– Ох, на самом интересном месте разбудила, – заворчат лежащий у окна Ефим. – Был он самым молодым в палате и всё норовил заигрывать с медсестрами, даже если они, как эта, были вдвое его старше.

– Подворачивайся давай, жеребец, – беззлобно проговорила сестра, мазнула ваткой и всадила иголку.

Следующим был новенький сосед Анемподиста.

– Вот смотрю я на тебя, Березин, и думаю, тебе бы место не в деревне своей на тракторе, а в мединституте экспонатом работать, а то не верят студенты, что человек от обезьяны произошел. На тебя посмотришь, все сомнения отпадают, уж больно ты волосатый весь. Вон даже укол некуда ставить, вся попа в шерсти.

Анемподист скосил глаза и увидел, что действительно и поясница, и обнаженные ягодицы мужика были густо заросшими темными курчавыми волосами. Сестра поставила укол соседу и повернулась к Лешему:

– Ну, а ты как спал после операции?

– Спасибо, хорошо!

– Это где же ты умудрился в твоём-то возрасте грыжу заработать?

– Так ведь для этого ума много не надо. Телефонный столб поднял, чтобы стоймя поставить, вот и заработал.

– Какой столб? Тебе же восьмой десяток идет.

– Дак я и говорю, что телефонный. Старый упавшей сосной сломало, пришлось новый ставить.

– Вот, мужик дак мужик! – похвалила медсестра. – На восьмом десятке этакие бревна таскает.

Поставив уколы, сестра тихо прикрыла дверь. Можно было бы еще поспать, но сон никому уже больше не шел. И начались разговоры про жизнь, про работу, про непростую деревенскую жизнь, про политику верховных властей.

– А ты и вправду один столб поставил? – поинтересовался Николай.

– Дак ково там в лесу позовешь подсобить? Я уж привык один столбы менять. Поднесешь к ямке, жердь подлиннее вырубишь с соркой на вершине, вот через нее веревкой и ставишь на место.

– Ловко придумано! – похвалил Ефим.

– Дак это, нужда-то заставит, и не то придумаешь. – Анемподист отвернул голову к окну, за которым большими хлопьями медленно кружил снег. – Эх, не ко времени надорвался. А с другой стороны, когда она, болезнь-то, ко времени бывает?

Потом был завтрак, обход врача, кому прописано, ставили капельницы, уколы, после обеда в палату заглянула молоденькая медсестра из процедурной:

– Кто тут Березин?

– Я Березин, – отозвался волосатый сосед Лешего.

– Завтра утром вам будем колоноскопию делать, готовьтесь к процедуре.

Она прикрыла дверь, на минуту в палате водворилась тишина, а потом Березин нарушил молчание:

– Вот коза! Хоть бы сказала, как готовиться к ентой самой коленоскопии. Да и не колено у меня болит, а нутро. В животе что-то пучит.

– Да не коленоскопия, а колоноскопия, – уточнил старожил палаты Николай. – Это у тебя кишки изнутри смотреть будут. Телевизор у них такой на шланге. Японский какой-то. Всё внутри показывает, ежели болячка кака есть или глисты, скажем, с солитёром водятся.

– А готовиться как? – вполне оправданно заинтересовался озадаченный Березин.

– Дак это, вечером есть нельзя, и клизму ставить будут перед сном, и утром тоже, чтобы в кишках у тебя чисто было.

– Ага, – поддакнул Анемподист. – И задницу еще брить надо.

– Это-то еще зачем? – встрепенулся Березин.

– Да разве их поймёшь, зачем надо! У меня вон в паху резали, а все ноги побрили и даже с мошонки волосьё соскоблили. Вот сестрица помаялась! Мошонка-то у меня уж вся в морщинах от старости.

– Дак я и спрашиваю – пошто?

– Говорят, штобы микробов каких не занести, – авторитетно заверил Анемподист.

– А у вас в Россошах все мужики такие волосатые, али ты один такой? – поинтересовался Ефим.

– Почему один? – с ноткой непонятно откуда взявшейся обиды переспросил Березин. – У нас у всех мужиков и грудь волосатая, и на спине тоже.

– Слушай, а у баб тоже задницы волосатые? – подмигнув соседям, поинтересовался Николай.

– Нет, у баб гладенькие, – простодушно ответил Березин. – Это у нас только по мужской линии почему-то так.

– Вот бы на волосатую бабу посмотреть, – заржал Степан. – Чтобы и сиськи в шерсти, и задница.

Громкий хохот потряс палату. Смеялись все шестеро, даже Березин. Отсмеявшись, он молча встал, нашарил что-то в своей тумбочке и вышел в коридор.

Вернулся минут через двадцать.

– Понапридумывают всякой хренотени, – ворчал мужик, убирая в тумбочку бритвенные принадлежности. – Добро бы в бане брить, когда волосья распаренные, а тут холодной водой да без зеркала, да когда и без того живот болит, а тут ишо выёживаться надо: то между ног, то с одной стороны, то с другой.

– Дак ты это, побрил што ли? – без намёка на улыбку поинтересовался Анемподист.

– Дак куда деваться-та?

– А сестре дежурной показал?

– Зачем это? – вскинулся Березин.

– Ну, вообще-то она брить должна бы. Вон мне перед операцией сестра всё сбривала. Если ты худо побрил, её хирург ругать будет.

– Твою мать, затейники, – пробурчал Березин и пошел из палаты.