Лёшкино солнце (СИ)

Разговора Витьке не было слышно, и он напряжённо вглядывался в лицо прапорщика, пытаясь по губам угадать, что тот говорит Андрюхе.

Минуты через три Андрей вскинул руку к козырьку фуражки, отдав честь, и, щёлкнув каблуками, развернулся. Витька тревожно и нетерпеливо смотрел на друга. Но по его серьёзному, ничего не выражающему лицу, никак не мог определить, что тот чувствует.

До конца свою роль Андрюха не выдержал. Не дойдя пары шагов, расплылся в счастливой улыбке и кинулся навстречу, радостно вопя:

– ВДВ! Вик! Слышишь?! ВДВ! – обхватил ладонями Витькино лицо, заглядывая в него блестящими от радости глазами, и засмеялся громко и задорно. – Мы с тобой в ВДВ, Вик!

– Да подожди ты, – Вик сжал пальцами его ладони на своём лице и недоверчиво усмехнулся. – Меня ещё не вызывали.

– Не ссы, Вик. Я видел список. Наши фамилии одинаково помечены. Так что вместе.

Витька, глядя в счастливое лицо друга, не удержался и тоже засмеялся.

– Чецкий!

– Меня. Ну, всё. Пошёл, – он глубоко вдохнул и облизал пересохшие от волнения губы.

– Ни пуха.

– К черту.

Ветерок, залетев в форточку, пробежал лёгкой волной по столу. Быстро усиливая напор, зашуршал разложенными листами бумаги, путая и сбрасывая их на пол. И стремительно ворвался в открывшуюся напротив дверь, намереваясь – после учинённого беспорядка – сбежать в противоположное окно.

Высокий, широкоплечий полковник в полевой форме, не обращая внимания на поднявшийся сквозняк и недовольного прапорщика – ладонями прижимающего к столешнице документы – не торопился зайти в кабинет. Услышав Витькину фамилию, он остановился на пороге и обернулся, жмурясь против солнца – что било в высокое окно коридора – пытаясь разглядеть застывшего возле прапорщика парня. И, нахмурив брови, задумчиво забормотал:

– Чецкий… Чецкий… Что-то знакомое… Чецкий… Постой.

Он отпустил дверь. Та резко закрылась, громко хлопнув о косяк. Сквозняк, словно радуясь одержанной победе, взвился к потолку, вырывая из рук прапорщика бумаги.

– Ё-моё, Михалыч, ну что творишь-то, – недовольно заворчал прапорщик. – Ты ж меня всей отчётности сейчас лишишь.

Не обращая на него внимания, полковник подошёл к столу и внимательно, с ног до головы оглядел вытянувшегося в струнку Виктора.

– Чецкий, значит. А не ты ли, тот самый Виктор Чецкий, что у деда Василия в саду яблоки воровал?

– Так точно! – бодро отрапортовал Виктор. Ещё больше расправив плечи, замер, глядя в одну точку поверх головы полковника. Потом чуть расслабился и, взглянув на него, смущённо кивнул. – Я, товарищ полковник.

Но несмотря на виноватый вид, раскаяния в его глазах Звонарев не увидел.

– Ну-ну, – он добродушно усмехнулся. – Виктор Чецкий – любитель зелёных яблок. Посмотрим, на что ты ещё годен.

Повернувшись к прапорщику, бросил небрежно, не терпящим возражения тоном:

– Петрович, я пацана себе заберу.

– Как это? Что значит «заберу»? – растерялся прапорщик. – Михалыч, ты не на базаре. Думаешь, раз твои бойцы герои, и группа на особом счету – тебе всё позволено? У тебя уже было пополнение. А это в полк Милентива.

Антон Михайлович склонился над столом вплотную к прапору и задушевно-проникновенно проговорил:

– Пойми, Петрович, пацан мой земляк – раз. Бегает хорошо – два. И младших товарищей в опасности не бросает – это три, – Звонарев подмигнул смутившемуся Витьке. – Сам посуди, разве я могу такого ценного бойца упустить. А с Милентивым я договорюсь.

Считая вопрос решённым, Звонарев резко распрямился и повернулся, собираясь уходить, попутно махнув Витьке, чтобы следовал за ним.

– Вот всегда ты такой. Ещё с учебки. Что хочешь, то и творишь. И никто тебе не указ, ничто не помеха, – раздражённо заворчал прапорщик, но потом в его тоне появились просительные нотки, и он с надеждой глянул на собеседника. – Михалыч, ну не дури! А? – Но видя, что на его слова не обращают никакого внимания и полковник сейчас уйдёт, а ему придётся как-то объясняться с Милентивым – с которым он не на короткой ноге, как со Звонарёвым, и поэтому тот даже слушать его не станет, а без слов влепит взыскание. Да даже если напористый полковник Звонарёв и договорится с Милентивым, ему, прапорщику, придётся как-то бумаги в порядок приводить. Этим воякам похрен на его отчётность, они только и знают, что из автоматов палить. А любая проверка, и за нарушение в документации не с них, а с него три шкуры спустят. И он, цепляясь за последний аргумент, выпалил вслед. – Пацан зелёный совсем, необстрелянный. А твоим на Северный Кавказ скоро.

Антон Михайлович резко остановился и недовольно поморщился, как от зубной боли. Потом медленно повернулся и осуждающе, и одновременно как-то устало сказал тихим голосом:

– Знаешь, Петрович, почему тебе никогда выше прапора не подняться? У тебя язык работает быстрее, чем мозг. Ты бы поменьше им трепал. Болтун – находка для шпиона. Старые правила никто не отменял.

Прапорщик, поймав тревожные взгляды солдат направленные на него, спохватился, что в зале они не одни, о чем он совсем забыл в пылу спора.

– Так точно, товарищ полковник.