Лёшкино солнце (СИ)

Со временем Владимир Иванович всё реже брал сына с собой. А потом и вовсе сказал, что Раю перевели в другую больницу и не надо её пока беспокоить. Навещал ли он её сам, Лёшка не знал. Но каждый вечер отец уходил из дома, а возвращался уже затемно и всегда в той или иной степени опьянения. А Лёшка ждал, каждый день ждал, что вот сегодня мама Рая вернётся, и они заживут как прежде.

А потом приедет Витя.

*

В начале декабря мама Рая наконец появилась дома. Они не виделись примерно месяц. И за это время она настолько изменилась, что Лёшка сначала даже не узнал её. Рая сильно осунулась и похудела. Лицо приобрело какую-то сероватую бледность. Под глубоко запавшими глазами залегли тёмные тени. Первое время она ещё пыталась наладить привычный быт – что-то приготовить, постирать, убрать в квартире – но сил становилось всё меньше. И в конце концов Рая сдалась. Почти весь день она лежала на кровати, глядя потухшим взглядом в потолок. А если вставала с постели, то скользила по квартире тихой тенью, не замечая никого вокруг. И только по вечерам, после ухода медсестры, которая каждый день делала ей уколы, Раю немного отпускало, и она звала Лёшика к себе.

Лёшка любил эти вечера, когда они оставались вдвоём с мамой Раей. Он приходил к ней в спальню, садился по-турецки на кровати у неё в ногах и читал взятые в школьной библиотеке книги. Или Витины письма, которые доставал по одному из шкатулки, поставленной на скрещенные ноги.

В квартире стояла тишина. Только на кухне монотонно тикали ходики. Приглушённый свет, что шёл от настольной лампы прикрытой с одного бока красным шерстяным платком, мягко освещал кровать, оставляя тёмными углы спальни. И в этом тёплом свете лицо Раи вновь казалось живым, с играющим здоровым румянцем. Рая лежала прикрыв глаза и слушала детский негромкий голос, читающий вслух: старательно с выражением, чуть спотыкаясь на некоторых словах.

Владимир Иванович никогда не принимал участия в их посиделках. После работы он подолгу где-то задерживался и почти всегда приходил пьяным. И если раньше – пока Витя не ушёл в армию – вёл себя тихо: не буянил, после выпивки с друзьями молча пробирался в зал и укладывался спать на диван, зная, что в случае скандала пасынок сразу встанет на сторону матери, а противостоять сильно выросшему и возмужавшему Витьке он не сможет – то после его отъезда все чаще позволял себе показывать раздражение и плохое настроение. Стал повышать голос не только на Лёшку, но и на Раю.

Правда, последнее время, чем сильнее болела Рая, тем меньше времени он проводил дома. Вид и запах болезни, что поселились в квартире, не добавляли ему хорошего настроения.

Лёшка сам не ожидал, но он был рад этому. Хотя почти все бытовые заботы в результате легли на его плечи – Рая теперь мало что могла делать, быстро уставая. Но Лёшка изо всех сил старался помочь. Бегал в магазин, варил пельмени и суп из пакетов, мыл полы, размазывая тряпкой грязную воду по выкрашенным коричневой краской доскам.

Больше всего Лёшке нравилось стирать. Запихав белье в «Чайку-полуавтомат», он заворожено смотрел, как оно крутится в мыльной воде, дышащей горячим паром, словно варево в котле колдуньи.

Лёшка представлял себя охотником в джунглях или рыбаком около тропической речки. С деревянными щипцами для белья на изготовке, он внимательно следил за этим бурлением, стараясь угадать, что сейчас появится в радужно переливающейся пене – край простыни, носок или рубашка. А когда, пузырясь белым боком, из воды показывался пододеяльник, Лёшка с улюлюканьем тыкал в него щипцами, словно копьём в бок добычи, пытаясь вытолкать воздух через вырез пододеяльника.

Но самое интересное оставалось напоследок.

Прополоскав белье – вернее просто помяв и поплюхав его в проточной воде, пока более или менее не стечёт пена – Лёшка, с трудом отжав слабыми руками простыни и пододеяльники, запихивал белье в барабан центрифуги и с замиранием сердца нажимал на кнопку. Машинка вздрагивала будто живая и, начиная завывать с нарастающим гулом, как взлетающий вертолёт, подпрыгивала на месте, пока Лёшка не кидался сверху, придавливая её тощим телом. Дальше они уже подпрыгивали и тряслись вместе – железный яростно завывающий зверь и мальчик с решительно сжатыми губами, словно ковбой на родео укрощающий злобного быка.

*

Рая умерла в конце декабря, перед самым Новым годом.

В ту ночь за окном особенно злобно выла метель. В щели деревянных рам – так и не заклеенных на зиму – задувал холодный ветер. И Лёшка, укрывшись с головой и свернувшись клубком под одеялом, тщетно пытался согреться. Можно было взять ещё одно одеяло с Витиной кровати, но вставать было лень. Да и не хотелось терять то малое тепло, что уже нагрелось в импровизированной норе.