Лесков: Прозёванный гений

«Любовь и признательность к Вам питаю с великою радостью духа, который получил через Вас много света, и силы, и утешения»⁹⁰⁷.

«Это и правда: я сказал и говорю, что “я давно искал того, чего он ищет, но я этого не находил, потому что свет мой слаб. Зато, когда я увидал, что он нашел искомое, которое меня удовлетворило, – я почувствовал, что уже не нуждаюсь в своем ничтожном свете, а иду за ним и своего ничего я не ищу и не показываюсь на вид, а вижу все при свете его огромного светоча”»⁹⁰⁸.

«Говорят, я ему подражаю. Нисколько! Когда писал Толстой “Анну Каренину”, я уже был близок к тому, что теперь говорю. Я уже копал ту кучу, которую стал Лев Николаевич копать. Но только у него свет ярче, и я пошел за ним со своей плошкой. У него огромный факел, а у меня мерцает маленькая плошка»⁹⁰⁹.

«…хотя у меня светилось в сознании то же самое, что я узнал у Вас, но у меня всё было в хаосе – смутно и неясно, и я на себя не полагался; а когда услыхал Ваши разъяснения, логичные и сильные, – я всё понял, будто как “припомнив”, и мне своего стало не надо, а я стал жить в свете, который увидал от Вас и который был мне приятнее, потому что он несравненно сильнее и ярче того, в каком я копался своими силами»⁹¹⁰.

«В Вашем слове я всегда черпаю силу, которая в нем есть и которая мне доступна для усвоения. А потому я глубоко благодарен Вам за Ваше теплое и ласковое письмо»⁹¹¹.

Нескончаемые златые реки меда среди темных берегов из застывшей патоки. Любови Яковлевне Гуревич Толстой однажды даже признался, что от этого тона ему «неприятно бывает»⁹¹², а об одном из писем Лескова заметил в дневнике, что оно «неприятно-льстивое»⁹¹³. Но Лесков просто не умел по-другому, проявляя безмерность и в этом.

Тем не менее он был единомышленник – для проповедника иметь его всегда не лишнее, – к тому же талантливый писатель. Возможно, как человек Лесков был графу не слишком интересен, но точно симпатичен; письма ему Лев Николаевич подписывал «Любящий Вас Толстой», присоединяя иногда: «Радуюсь мысли увидать Вас». И другим знакомым говорил о Лескове: «Он одинаковых со мной взглядов и любит людей, а не русских или немцев»⁹¹⁴. С теми, с кем общаться ему было неприятно и тяжело, Толстой дружеских отношений не поддерживал, тем более не приглашал погостить в Ясную Поляну. И значит, угрюмые предположения Андрея Николаевича Лескова, что Толстой переписывался с его отцом только из учтивости⁹¹⁵, ошибочны.

На 51 дошедшее до нас письмо Лескова Толстому приходится только 10 ответных писем. Но это не значит, что Толстой отвечал лишь на каждое пятое; и толстовские, и лесковские письма уцелели не все, сколько было тех и других, неизвестно. Однако и по сохранившимся видно: Лесков пишет подробно, длинно и словно просительно; Толстой отвечает лаконично, но неизменно доброжелательно и любезно.

Лесков был младше Толстого всего на три года, но в его присутствии ощущал себя, как и многие, робким юнцом. Сделаем осторожное предположение. Старший ребенок в семье, рано потеряв отца, Лесков словно бы хотел обрести в Льве Николаевиче если не отца, так учителя и заслужить его похвалу. Желание понравиться сквозило и в подчеркнутой почтительности к адресату, и в обстоятельности писем, и в словно мимоходом оброненном упоминании о сиротке Варе. 14 сентября 1891 года он писал: